Епископы и Апостольские администратуры

Вопрос, на котором посредством деятельности апостольского нунция сосредоточил свои усилия Святой Престол в 1990 году, касался возможности создания собственных структур для католиков в Советском Союзе.
Он ставился на разных уровнях: была Литва со своим непокоренным духовенством, Белоруссия, где положение уже постепенно восстанавливалось (уже с 1989 года здесь был назначен архиепископ, монсеньор Тадеуш Кондрусевич), Украина со своими многочисленными общинами различных обрядов и национальностей, Казахстан с сосланными поляками и немцами, Армения, Грузия…
И, конечно же, Россия, где было очень трудно понять, как распределялись проживающие здесь католики, сколько их. Кроме того, возникал вопрос о возможных кандидатах на руководящие посты, о людях, которые могли иметь разное происхождение и национальность. Монсеньор Коласуонно пытался «пробить» территорию, чтобы возглавить ее, но было нелегко сориентироваться.

Существовало распространенное мнение, разделяемое в том числе и мною (его я изложил нунцию), что лучше было бы назначить не титулярных епископов, а священников-администраторов, у которых было бы время должным образом изучить ситуацию. Это мнение поддерживала и Православная Церковь: Отдел митрополита Кирилла выказал готовность поддерживать священников, которым Ватикан поручит подобное исследование, и согласовывать по-братски возможные решения. Учитывая то, как были построены в то время отношения между католиками и православными, это казалось неплохим решением, и я сам его поддержал. Архимандрит Иосиф Пустоутов, ближайший сотрудник Кирилла, будучи уроженцем Казахстана, где он вырос вместе с католиками, предлагал свои услуги, чтобы разобраться с католическим вопросом в России. Наряду с ним и другие сотрудники Отдела были готовы оказать помощь, принимая во внимание ту симпатию, которую они питали к католицизму. Эту симпатию разделял и митрополит Кирилл, который еще во времена своего наставника, митрополита Никодима Ленинградского, посещал католиков и развивал с ними отношения. По просьбе нунция я подсказал ему имена некоторых священников, которые могли бы с пользой координировать миссию, как, например, сам отец Скальфи и другие «ветераны» Руссикума, такие, как отец Кадонна, отец Дюпир или иезуиты – отец Пиовезана и отец Маха, мои ректоры в Руссикуме. Из священников, действующих на советской территории, я указал ему доминиканцев – отца Гейнрихса и отца Хмельницкого, помимо конечно же литовских, польских и украинских священников, разбросанных по всей территории, которых мало знали. Хорошо говорили о русско-немецком настоятеле из города Маркс на Волге, отце Верте. Я назвал имена и других священников, которые могли бы оказать помощь, и включил в этот список и дона Бернардо Антонини, являвшегося очень опытным священником и желавшего что-нибудь сделать для России.
Конечно же, не я один давал советы, даже если «на месте» я был одним из немногих источников информации. Нунций старался изо всех сил, но складывалось впечатление, что из Рима приходили скорее неясные и противоречивые указания и что монс. Коласуонно был вынужден скорее импровизировать. Это стало очевидным уже с осени 1990 года, когда разразились «украинские неприятности»: греко-католики Украины начали активно возвращать себе свои церкви, вызывая негодование среди православных. У меня самого состоялась очень напряженная беседа с митрополитом Кириллом, который чувствовал себя преданным друзьями-католиками и с тех пор занял очень критическую позицию в отношении нас. Нунций старался координировать переговоры, которые сразу же провалились из-за радикального антагонизма между православными и греко-католиками, и так ничего не удалось сделать.
Другой полный драматизма вопрос был связан со столкновениями в Литве, первой советской республике, заявившей о своей независимости от русских, что ознаменовало начало политического конца Горбачева: генеральный секретарь рассматривал целостность советской территории как предпосылку любой реформы. Это исключило литовских священников из числа возможных кандидатур на роль руководителя католических структур в России, что их очень возмутило: во времена преследований литовское духовенство установило своего рода попечительство над католиками в России. Под действием неопределенной политической ситуации Святой Престол склонялся к созданию автономных апостольских администратур, во главе которых собирался поставить епископов, так или иначе связанных с литовским духовенством. Столпом этой операции с осени 1990 года стал архиепископ Минский Тадеуш Кондрусевич, который учился в Каунасской семинарии в Литве. С ноября 1990 года по апрель 1991, когда назначения были обнародованы, Кондрусевич начал тайно приезжать в Москву, чтобы определить с нунцием направления развития миссии. Он часто гостил в моей квартире, я оказывал организационную помощь и поддерживал неформальные отношения с теми, кто должен был быть вовлечен в проекты. С самого начала имелся в виду возможный вклад дона Бернардо.
Речь шла о том, чтобы к Кондрусевичу присоединились по крайней мере еще два кандидата, один – для Азиатской части России, другой – для Казахстана. Украина и Белоруссия получат единое установление, поскольку там можно было рассчитывать на собственное подпольное духовенство. В первые месяцы 1991 года нунций потратил много времени и сил на то, чтобы убедить двух выделенных кандидатов: отца Верта, который учился в Каунасе с Кондрусевичем, и русского поляка отца Яна Ленгу из Караганды, подготовленного в «подпольной семинарии» под руководством литовских священников в годы преследований.
Таким образом три администратора имели соответствующий советский паспорт и связи с Литвой, но Верт и Ленга не соглашались. Ленге гарантировали, что генеральный викарий у него будет из Германии (одна половина католиков Казахстана – немцы, другая – поляки), а Верту гарантировали преемство в приходе Маркса, являвшемся центром жизни немецких католиков Волги, который был поручен молодому немецкому священнику Клеменсу Пиккелю, ныне епископу Саратова, а помощь ему оказывал как раз дон Бернардо, который достаточно хорошо знал немецкий.
Таким образом, все разрешилось, и весной объявили о назначениях, чем было вызвано немалое изумление и противодействие. Православные утверждали, что с ними даже не посоветовались: на самом деле монс. Коласуонно не удалось в тот период встретиться с патриархом Алексием II, который отказывался от беседы по причине украинской напряженности, а возможно, и потому, что уже был проинформирован о ее содержании из другого католического источника.
За две недели до назначения нунций все же встретился с митрополитом Кириллом, который не высказал никаких возражений; наивно полагалось, что можно двигаться без особого риска, и поэтому были выбраны апостольские администратуры (а не сразу же епархии) как форма уважения, которая на самом деле не была оценена, а одиннадцать лет спустя была использована как причина разрыва отношений. Выбор Святого Престола, хотя и наивный и спорный, получил свое громкое подтверждение “a posteriori”: в августе 1991 года произошла попытка государственного переворота против Горбачева, которая грозила тем, что все вернется вспять к диктатуре режима. В те бурные дни у католиков хотя бы были законные и местные пастыри, да и мы, миссионеры, сплотились вокруг них.