Сегодня мало кому известно, что кроме трех московских храмов был и четвертый, точнее, первый - святых апостолов Петра и Павла. Немногие знают о месте его существования и судьбе. А судьба эта примечательна - она отражает историю Католической Церкви в России, уходящую корнями в Московское государство Ивана Грозного.


"Костелов не ставить"
История первого католического храма начинается с постановки вопроса - просьбы о его строительстве. И ответ на нее, и атмосферу того времени - периода установления торговых и политических отношений Московского государства и Рима - передают слова Ивана Грозного отцу иезуиту Антонию Поссевину (21 февраля 1582 г.): "Римлянам, Венецианам и Цесаревой области торговым людям в Московское государство приезжать и торговать повольно и попам с ними их веры ездить воля безо всякого возбранения, только им учения своего Русским людям не плодить и костелов им в государстве Московском не ставить". Это "не ставить" определяло политику русских царей вплоть до Петра Великого (исключением была католическая часовня, построенная в покоях Марины Мнишек в Смутное время).
Антоний Поссевин, приехавший на Русь по поручению Папы Григория ХIII, должен был и "испросить позволение на постройку одной или нескольких католических церквей в Москве для тех католиков, которые будут приезжать по торговым делам". Встреча посла с Иваном Грозным состоялась 18 августа 1581 г. "Твое Пресветлейшество, - аргументировал посол свою просьбу, - писал наивысшему Епископу, чтобы торговые люди Венеции промышляли торговлею с твоим государством, и наивысший Папа послал к ним меня с доверенным твоим Истомою Шевригиным (он был отправлен царем в Рим, чтобы склонить Папу Григория ХIII к посредничеству о мире со Стефаном Баторием. - Ю. Г.)... Начать торговать с твоим государством они рады... Торговые их люди не ездят без попов христианской Римской веры: в случае болезни или смерти на дороге некому было бы их покоить... Буде ты, государь, произволишь чтобы такие люди вольно приезжали в твое царство из их дальних земель латинской веры, брали с собой попов и ставили в твоем царстве церкви".
Ответ царя был однозначным: "Венетам в наше государство приезжать вольно и со своими попами и со всякими товарами, церквам же римским в нашем государстве быть непригоже". А когда Антоний Поссевин вновь прибыл в Москву, то получил процитированный выше ответ, ставший окончательным решением. Ни Алексей Михайлович, ни Федор Алексеевич не разрешали католикам ни строить церкви, ни иметь постоянное духовенство.
"Молитвенного дома у нас нет"
Только спустя сто лет, в 1684 г., с одобрения кн. В. В. Голицына, пользовавшегося большим влиянием при царевне Софье, группа проживавших в Москве католиков обратилась с челобитной: "Царям государям и великим князьям, Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу бьют челом холопы ваши иноземцы католической веры генерал-порутчик Петрушка Гордон, генерал-майор граф Давыдко Вильгельм фон Граам, барон Морфиский, и полковники Пашка Минезиус, Гаврилко фон Шмаленбер и иных разных чинов начальные люди и торговые иноземцы... По вашему указу служили и работали мы, холопи ваши, вам по разным городам верою и правдою многие годы, и мы, торговые люди в Немецкой слободе, пошлину платим, а молитвенного дома и пастыря душам нашим у нас нет... Милосердные государи, пожалуйте нас, велите для нашего душевного спасения призвать и держать пасторов и быть молитвенному дому". Однако в июле 1686 г. думный дьяк Е. И. Украинцев пишет: "Великие государи и великая государыня, благородная царевна, указали... о строении костела отказать, а в доме Римлянам по своей вере молитвы отправлять невозбранно".
Безрезультатными были и усилия Венского двора помочь получить разрешение на строительство храма. Австрийские послы Жировский и Блюмберг передали членам Посольского приказа пожелание "цесаря... католической веры людям для их богомолия и спасения душ поставить бы костел". Не помогло. Правда, с позволения властей католиков Москвы стали окормлять католические священники отцы-иезуиты Иоганн Шмидт, прибывший в 1684 г. в составе австрийского посольства, Альберт Дебои, Георгий Давид и Товия Тихановский (двое последних в 1689 г. были высланы из Москвы).
Тем не менее, усилиями членов католической общины, в первую очередь шотландца родом генерал-поручика Патрика Гордона и "флорентинского купца" Франциска Гваскони, 5 мая 1687 г. в день Вознесения Господня "была освящена церковная палатка и совершено в ней богослужение". В этот день на обеде, устроенном Гордоном, приступили к сбору пожертвований на строительство церкви.
Этому способствовала внутриполитическая обстановка - падение Софьи и возвышение Гордона как сотрудника Петра. Однако челобитная католиков, лично переданная Петру Гордоном 18 декабря 1689 г. с просьбой "призвать к себе веры нашей священников... чтобы нам без пастырей душевно не погибнуть" - после отъезда иезуитов - осталась без удовлетворения.
А когда в 1691 г. австрийское посольство Яна Куртца передало мнение "Цесарского величества... что теперь... великие государи укажут иезуитам жить в Москве попрежнему, для учения и умножения их римской веры и отправления богослужения... (ибо) в цесарских государствах, в Венгерской и Сербской землях, духовным греческой веры также никакого озлобления и изгнания не чинится", то "великие государи" велели сказать Куртцу: "Костелу, иезуитам и училищам их ныне и впредь в Москве не бывать...". Правда, московским католикам разрешили иметь "светского священника, даже двух, под условием, чтобы в Москве им отнюдь в чужие дела не вмешиваться, Греко-российской вере противного не чинить, Русских не прельщать, на дома к ним не ходить, службу совершать в домах начальных людей католической веры". А до их приезда "государи по его (Куртца. - Ю. Г.) просьбе и по челобитию начальных людей указали остаться в Москве прибывшему с ним доминиканцу", которому предписывалось "не вмешиваться ни в чужие дела, не чинить никаких прелестей, жить смирно".
"Деревянный костёлик"
Надо сказать, что документальная сторона истории храма имеет, и это отмечали еще историки прошлого века, много пробелов: война 1812 года уничтожила не только храм, но и многие документы, с его историей связанные.
Как бы то ни было, но в июле 1692 г. Гордон сообщает, что "наша церковь или молельня расширена и прилично украшена" - находилась она в Немецкой слободе. Вскоре - в конце 1692 г. - на смену доминиканцу Коблицию прибыли "двое мирских ксензов доблестных" - Франциск Лефлер и Павел Ярос, в отношении которых поступило распоряжение Л.К. Нарышкина: "приезжих римских попов учинить свободными и дать им волю".
А в документах Посольского приказа за 1695 г. сохранилось такое сообщение: "те ксензы с 1692 г. живут в Немецкой слободе на купленном дворе Франца Гваскония, размножают свою римскую веру, учат малых детей римского исповедания, для богомолия и училища построили на том дворе деревянный костелик и римское богомолие отправляют явно, а не в домах".
"Милостиво соизволил"
Община предпринимает попытки заменить "деревянный костелик" каменным. В дневнике Гордона записано: "20 (ноября 1694 г.) пришел ко мне его величество в 11 часов и оставался около часа. Затем поехали мы на свадьбу Юрия Рица... Когда проезжали по улице, на которой находится наша церковь, я говорил с его величеством, чтоб он дал нам изволение выстроить наш дом Божий каменный, на что он милостиво соизволил".
Требовалось, однако, получить официальное разрешение, и отцы Ф. Лефлер и П. Ярос предоставили в Посольский приказ челобитную "Великим государям царям и великим князьям Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу... укажите нам, богомольцам вашим, построить каменную церковь...". Петр в это время отбыл под Азов, и община, не получив ответа на просьбу священников, начала строительство каменного храма. 3 июня 1695 г. стряпчий И. Якимов извещал в Посольском приказе, что "Римские исповедники, живущие в немецкой слободе, на купленном дворе Франца Гваскония, строят каменный костел без указа великих государей, и того костела каменной стройки сделано около половины".
Посольский приказ послал подъячего С. Порецкого освидетельствовать постройку, и тот констатировал: "... костел четвероугольный, под ним выкопан и сделан в земле каменный погреб по три слишком сажени длины и ширины, над погребом складены вверх из кирпича все четыре стены более полутора сажен, стройку каменщики продолжают и она час от часу прибывает..."
Донесения Якимова и Порецкого были отправлены 5 июня 1695 г. к государю под Азов. А 20 июня был получен указ: "Так как указа римским исповедникам о строительстве католической церкви не бывало, то костельное строение задержать и спросить римского попа, по какому указу он то начал, потому что на его челобитную указа еще не состоялось, также допросить с подкреплением и Франца Гваскония и взять показания".
Ф. Гваскони пришлось объяснять, что каменное строение приказал ему построить Петр Гордон перед отъездом под Азов, а назначение его - "погребать, по римскому обычаю, людей католической веры его, Петра Гордона, фамилии". Однако назначение стройки было очевидно, и несмотря на близость Гордона к Петру и на его просьбу "относительно моего места погребения в Москве, окончить которое и покрыть крышей представляются различные препятствия", царь, после дополнительной проверки распорядился "то каменное строение закрыть".
"Жалованная грамота"
Стройка была приостановлена "до лучших времен", которые наступили через несколько лет. А пока, как это видно из свидетельств конца ХVII века, "церковь была деревянная, с четырьмя алтарями". Австрийский посол Гвариент (1698-1699 годы), найдя ее крайне тесной, за время своего пребывания "старался увеличить ее размеры". Его спутник Корб записал в дневнике: "В последнее время в Немецкой слободе выстроена первая католическая церковь: она деревянная... так как церковь необыкновенно тесна, то господин посол приказал за свой счет переделать ее в дом широких размеров" (1 июля 1698 г.). Неизвестно, было ли это осуществлено, но вскоре деревянная церковь была заменена каменной.
Петр, как союзник Польши в войне против протестантской Швеции, "дозволил в России католикам не только свободу вероисповедания, но и построение каменных костелов", - пишет известный историк прошлого века Д. В. Цветаев. Акт, содержащий такое разрешение царя, был подписан в Гродно 12 декабря 1705 г. Хотя в нем ничего не сказано о прекращенном за несколько лет до того строительстве каменного храма, он мог послужить основанием для завершения строительства, и уже 20 октября 1706 г. князь А. Меньшиков уведомлял Папу Климента XI "о каменном костёле" в Москве.
Полагают также, что Петром I была также выдана в 1705 г. "Жалованная грамота Московскому костелу" разрешавшая "заложить и основать церковь под именем Святых Апостолов Петра и Павла". Но в подлинности этого документа, подписанного только канцлером Петра Ф. А. Головиным некоторые историки сомневаются. Уже в ХVIII в. существовала лишь его копия, обнаруженная в 1762 г., оригинал найден не был. Подлинность грамоты проверялась при императоре Павле, но подтверждена она не была, как, впрочем, и не была опровергнута. Логика политики Петра позволяет говорить о реальности "Жалованной грамоты".
Каменный храм был небольшим, но, по воспоминаниям современников, красивым. Лютеранин Берхгольц, присутствовавший на пасхальной мессе 1722 г., писал: "Церковь эту я нашел гораздо лучше, чем ожидал, она внутри хорошо отделана, расписана и украшена, снабжена также весьма недурным органом".
Сохранился план 1807 г., на котором видно, что здание имело форму латинского креста. Рядом с ним - каменный храм меньшего размера. Первый был летним, холодным, второй - теплым. Было ли первое здание тем, которое строили с такими трудностями, а второе - установленным на месте деревянной церкви, неизвестно. В пожаре 1812 г. оба были уничтожены, и восстановлен был только летний храм. Немецкая слобода уже давно вошла в черту города, но храм оказался довольно далеко от его центра. И община решала построить новую церковь больших размеров.
2 января 1835 г. церковный совет подал прошение генерал-губернатору Москвы князю Д.В. Голицыну, где, в частности, говорилось: "В достопамятную эпоху 1812 года, во время нашествия неприятеля, римско-католическая церковь, состоявшая в двух зданиях, теплая и холодная, с училищем и прочим строением сгорела, и после того возобновлена только холодная церковь, по несостоянию в то время церковных денежных сумм и по бедности прихожан от разорения неприятельского... Ныне состоит в нашей церковной кассе довольно значительный капитал... а посему поручили сему совету всенижайше просить ваше сиятельство позволить купить место, выстроить на оном церковь...". Разрешение было получено, и спустя десять лет в Милютинском переулке появился новый храм Святых апостолов Петра и Павла. После этого храм в Немецкой слободе приходит в упадок, и в 1870 г. его продают на слом крестьянке Бекетовой. Здание было разобрано, а захоронения при нем перенесены на Введенское кладбище.
Сегодня о старом храме напоминает лишь название переулка, куда он выходил - Старокирочный. Здесь сохранились только палаты ХVII века - "дом Анны Монс", рядом с которым, с западной стороны, находилась церковь. Сейчас этот памятник архитектуры расположен на территории воинской части (по словам местных жителей - химической лаборатории). Подойти к нему нельзя: его загораживает архитектурный монстр из бетона - дом под № 6. Под этим же номером значится в "Памятниках архитектуры Москвы" и дом фаворитки Петра I, соединенный недавно с первым зданием бетонным тамбуром. Место, где был храм, производит ныне унылое впечатление.
Но в небе над ним, как над каждым снесенным храмом, постоянно служится небесная литургия.

Юрий Гнедков
СВЕТ ЕВАНГЕЛИЯ
№ 16 (262), 16 апреля 2000 г.

Живое слово

Почему я люблю Россию...

В июне 1989 года, когда я работал в семинарии в Вероне, я посмотрел телепередачу из Москвы, в которой показывали, как президент Горбачев и его жена Раиса принимали кардинала Агостино Казароли, великого строителя "Восточной политики Ватикана". Встреча проходила в Большом театре в столице.
Наш диктор-итальянец обратил особое внимание на те почести, с которыми был встречен кардинал Святой Католической Церкви. Я был удивлен. В СССР началась Перестройка - это было волшебное слово, которое никто из профессоров Веронской семинарии не смог мне истолковать. И из глубины сердца пришло решение - отправиться в Россию, чтобы собственными глазами увидеть что же такое Перестройка. Когда окончились экзамены в семинарии, 2 июля 1989 года я вылетел в Москву, чтобы провести там летние каникулы.
Подробнее...