Вполне понятно, что этот вопрос во все времена озадачивал христиан, и поэтому к нему обращались многие богословы, в числе которых были и прославленные Отцы Церкви.
Однако, подход к этой проблеме отличался, как правило, большой осторожностью. Отдавая себе отчет в том, что речь идет о великой тайне, которая откроется только в жизни будущего века, христианские мыслители высказывали на эту тему догадки, которые не претендовали на право считаться окончательными истинами. Показательно, что ни одно из таких богословских мнений Церковь не возвела в ранг догмата.

Наиболее интересным в этом отношении текстом представляется 15-я глава первого послания ап. Павла к Коринфянам. Именно оттуда мы узнаём, что вера в Воскресение Христово и в общее воскресение в конце времен является неотъемлемой частью всей христианской веры, без чего последняя оказывается лишена своего смысла: "Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша"
Сын Божий, приняв человеческую плоть, приобщился тем самым естеству рода Адамова, всего человечества; таким образом, Своей победой над смертью Он приобщил этой победе и уделу телесного воскресения всё человечество: "Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут, каждый в своем порядке: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его".
Для нас особенный интерес представляют данные Нового Завета о том, каким было тело Воскресшего Иисуса. Свидетельства евангелистов содержат множество, казалось бы, противоречащих друг другу сведений. С одной стороны, Христос продолжает в течение некоторого времени пребывать на земле среди людей; Он является во плоти, которую можно видеть и осязать; Его можно узнать по чертам лица, по голосу и привычным для Него жестам; на Его теле сохраняются даже раны от гвоздей и копья. С другой стороны, Он дает понять, что не вернулся к земной жизни; Он не всегда узнаваем (Мария Магдалина принимает Его за садовника, а на пути в Эммаус двое учеников долго ведут с Ним беседу, не подозревая, с Кем разговаривают), Он проходит через запертую дверь, а в какой-то момент просто становится невидимым... Воскресший Иисус живет в Своей плоти - в той же, в которой принял смерть, но эта плоть уже не подчиняется действующим в нашем мире физическим законам, преодолевает их.
Для того, чтобы нам стало ясно, что живое существо может прекратить свое существование в нынешнем виде и, не переставая быть собой, начать существование в качественно ином виде, апостол Павел приводит аналогию с зерном: "Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет. И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело". Для апостола важно было продемонстрировать, как зерно, "умерши", становится колосом: зерно и колос суть один и тот же живой организм, но внешние свойства у них совершенно различны, и колос по их богатству и по своим масштабам очевидно неизмеримо превосходит зерно.
И далее апостол стремится доступными ему сравнениями наметить лишь удобозримые очертания этой тайны: "Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное".
В отношении терминов "душевное" и "духовное" в данном контексте требуются некоторые пояснения. Под "душевным телом" подразумевается собственно земное тело - то, которое обладало душою (в этом конкретном случае "душа" всего лишь синоним "жизни"). Под "духовным телом" - тело, претерпевшее изменение под воздействием Духа Божия. Изречение "есть тело душевное, есть тело духовное" можно перевести так: "есть тело земное, а есть тело прославленное".
Затем Павел делает еще два немаловажных пояснения. Во-первых, для участия в общем воскресении не обязательно умереть: те, кого суд Божий застанет живыми, не умрут, а только преобразятся: "Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, в мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся". Во-вторых, это изменение наших тел (как у живых, так и у умерших) будет в чем-то подобно смене старых одежд на новые: "Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою". Все эти образы дают понять, что в нашем прославленном теле будет много того, что не явится результатом развития каких-то заложенных в нем природных данных, а будет привнесено свыше, от Бога.
При всем том, Новый Завет явственно говорит о том, что воскреснет именно то наше тело, в котором мы прожили земную жизнь. Это останется неотъемлемой верой Церкви, и много позже IV Латеранский Собор (1215 г.) подтвердит ее словами: "Все воскреснут в той плоти, которую теперь имеют".
Что же касается святоотеческой традиции, то, пожалуй, наиболее интересными представляются некоторые из догадок, высказанных св. Григорием Нисским (IV в.). Рассматривая смерть как трагическое разлучение двух составов человека - души и тела, - св. Григорий вполне трезво смотрит на возможность разложения тела на множество частиц, которые могут оказаться разбросанными по разным концам вселенной. Каждая частица тела навсегда запечатлена душою, с которой была соединена, и будет нести на себе эту печать везде, где бы ни очутилась. Эта связь души и тела продолжается и после смерти. В то же время, избавившись от тела, душа имеет больше возможностей обрести свою первозданную красоту; тело же, в свою очередь, как бы переплавляется и очищается для воссоздания. И хотя воскресение тела возможно благодаря органическому единству тела и души, осуществляется оно только силою Божией.
Это будет воскресение того же тела, но не для прежнего существования, а для нового, лучшего, более целостного и полноценного: "Телесное покрывало, разрушенное смертью, снова будет соткано из того же вещества... Но не в грубом и тяжелом составе, а так, что нить его будет состоять из чего-то легкого и воздушного, почему оно восстановится в лучшей и самой желанной красоте". Кроме того, по Григорию Нисскому, понятие физиологического возраста само по себе упраздняется идеей воскресения. Ничто из являющегося следствием грехопадения не воскреснет вовсе: не подлежат воскресению болезни, уродства, дряхлость, старческие морщины, младенческая незрелость. В теле будет преодолены все физиологические функции, имеющие грубо-материальный характер. В идеях Григория Нисского многое может вызвать сомнения, они дают верующему немало пищи для размышления, но всё же остаются только догадками.
И всякому желающему знать что-то более детальное о том, "какими мы воскреснем?" и "как воскреснут мертвые?", можно ответить словами Катехизиса Католической Церкви: "Это "как" превосходит наше воображение и наше разумение; оно доступно только в вере".