"ДЕТСТВО"

Начинать все равно приходится с Православной Церкви, и это вполне естественно. Мне нравилось зайти при случае в храм, обладавший некой таинственной красотой, постоять немножко, может быть, даже свечку поставить, - но думала я при этом в лучшем случае о каких-нибудь литературных ассоциациях, а чаще вообще ни о чем не думала. Хорошо помню одну церковь в Ленинграде - был осенний вечер, темно и холодно, а в храме тепло и уютно от свечек, идет венчание, и я думаю, что так же венчались Левин и Кити, а праздная публика так же, как мы, стояла в дверях и обсуждала невесту - не бледна ли она? И так это было душевно и хорошо, но не "благолепие", а что-то другое. Еще я очень любила (и до сих пор люблю) Новодевичий монастырь, время от времени туда заходила и как-то раз случайно попала на Пасху. Точнее, была суббота, и "день уже склонялся к вечеру", а во дворе на столах освящали пасхальную еду, и очень сильное впечатление произвели священник, ходивший со святой водой, и лица бабушек, и вообще вся атмосфера (наверное, лучше сказать "дух").
Тогда я уже училась в университете и подумывала о том, что, пожалуй, надо бы креститься - не потому что "надо" и все вокруг делают (недавно как раз прошло пышное празднование тысячелетия Крещения Руси), а вот просто как-то надо бы по-хорошему... Но для этого ведь надо верить, что-то такое знать и чувствовать, вот это уж действительно необходимо, а у меня этого и в помине нет. С Евангелием тоже выходило странно - ни разу не читав его, я думала, что примерно знаю содержание, потому что Булгаков все подробно описал.
Как-то раз нам задали перевести со старославянского кусок совершенно непонятного текста. Я сидела дома и мучилась над ним, и вдруг меня осенило! Нашла у родителей Библию, сопоставила какие-то буквы и цифры - и вот он, пожалуйста, текст о двух слепцах! "Иисусе, Сыне Давидов, помилуй нас!" Хорошо помню, как я гордилась своей сообразительностью и умением работать с материалом.
В нашей группе была одна хорошая девушка (вообще-то все девушки были хорошими, как водится на филфаке), верующая и, как сейчас бы сказали, практикующая - она ездила в какой-то подмосковный храм, ночевала там, работала в приходе. Однажды она спросила, почему я не крещусь, а услышав в ответ вышеизложенные аргументы - дескать, сначала надо что-то испытать, - сказала: "А ты крестись - и оно само все придет". По сей день я благодарна ей за этот совет, несмотря на то, что потом она весьма неодобрительно отнеслась к моему католичеству.
Сказано - сделано, я пришла в ближайший к дому храм - Бориса и Глеба в Зюзине, его тогда только открыли после реставрации, - и спросила тетеньку в свечном ящике, что нужно, чтобы креститься. "25 рублей, пеленку и крестик!" - дружелюбно ответила тетенька. "А... ну... и всё?" - подсознательно я была готова к длительной катехизации, только слов таких еще не знала. "Всё, всё, приходите в воскресенье". Узнав о моем намерении, мама решила креститься вместе со мной. Пришли в воскресенье, заплатили деньги, велено было подойти через час. Мы сидели на лавочке, и я чувствовала, что за оставшееся время надо что-то выяснить, что-то такое успеть узнать, а то потом будет поздно. "А вот еще есть католическая церковь, она что?" - довольно неопределенно спросила я. Мама объяснила на пальцах. "Да... Тоже хорошо... Может, туда? Да где это еще, а тут вроде уже пришли..." - примерно такие мысли были в голове (протестанты меня почему-то не интересовали).
Интересно, что имея за плечами три курса филфака, я ни на секунду не задумалась о возможности сходить в библиотеку, почитать какие-нибудь книжки на эту тему, - все строилось исключительно на эмоциях и каких-то невнятных ощущениях. Однако никакие ощущения ничего не подсказали, когда спустя неделю после крещения одна знакомая сообщила, что организуется бесплатная поездка в Польшу, что-то связанное с Церковью, и организаторам нужна помощь - посидеть на телефоне, проверить списки, ну и вообще. А я всегда очень любила Польшу, ее культуру, специально начала учить в университете польский язык (при этом совершенно не связывала Польшу с католичеством, в моем представлении это было скорее что-то французское). И тут такая возможность!
Вот оно и пришло, стоило только креститься, само нашло меня по чистейшей случайности - из ниоткуда я сразу попала в самый центр, даже в эпицентр, - "Католический Комитет по подготовке и проведению паломничества", так это называлось. Это было знаменитое паломничество 1991 года в Ченстохову, после которого толпы молодежи пришли в Церковь. Конечно, многие потом отсеялись, одни раньше, другие позже, но ведь осталось столько народу, что можно было с полным правом говорить о "поколении 91-го года". Недаром любимой песней Папы Иоанна Павла II была "Лодка", о рыбаках и ловцах человеков, забрасывающих сети. Именно такую сеть забросил Папа в 1991 году в Восточную Европу, разрешив всем желающим ехать бесплатно и без паспортов. Конечно, поначалу были халявщики - в том числе я сама, - но ведь и улов какой!

"ОТРОЧЕСТВО"


"Католический Комитет" располагался в здании рядом с польским посольством, в квартире о.Юзефа Климурчика, доминиканца. Мы приходили с утра и расходились иногда в 12-м часу ночи, все поверхности были завалены списками групп и прочими бумажками, телефон звонил не переставая, и все это было ужасно весело. Приходили люди, приносили невообразимые списки (на одном было написано "Катамесский комитет"), мы заставляли переделывать, кто-то оставался, начинал помогать... Один молодой человек спросил, нельзя ли тут найти пишущую машинку, чтобы не ездить домой перепечатывать, может быть, походить по этажам? "Ну что вы, - ответил ему один из "комитетчиков", - это все-таки не учреждение, а жилой дом, здесь люди живут. Вот здесь, например, живет ксендз". - "А-а... - протянул молодой человек, оглядываясь вокруг и видя то, что обычно называют бедлам, - это чувствуется..."
В какой-то момент понадобилось поставить на списки печать прихода, и мы с одной девушкой, католичкой, поехали в храм св.Людовика. "Скорее, надо успеть до начала мессы, - торопилась она. - Сейчас попросим у пана Генриха печать..." - "Пан Генрих будет служить мессу?" - "Нет, он не священник." - "А кто же?" - разве могут быть в церкви еще какие-то люди в белых одеждах, кроме священников? Как бы то ни было, пан Генрих стал первым человеком, увиденным мною (как, впрочем, и многими другими) в храме.
Не помню, в тот раз или в другой, я осталась на мессу. Никакого страха от того, что не знаю, как отвечать и когда вставать, не было. Всё получалось само собой, и казалось, что я здесь уже давно. Во время приветствия мира стоявший впереди мужчина обернулся, протянул широко раскрытую ладонь и крепко пожал мне руку. Это крепкое рукопожатие сразу вселило в меня уверенность, что я здесь своя, и было, пожалуй, единственным, что запомнилось из первой мессы.
Потом была поездка в Польшу и ночной Краков - любовь с первого взгляда и на всю жизнь (ну, после Питера, конечно), само паломничество и встреча с Папой, и еще икона Ченстоховской Божьей Матери. В Москву мы вернулись 18 августа (год был 1991), и через день ребята из нашей паломнической группы стояли на баррикадах с тем же российским флагом, которым только что размахивали на Ясной Гуре. А другие пришли к св.Людовику - туда, где встречались перед поездкой. Так всё и началось, точнее, продолжилось, - как всегда, само собой.

"ЮНОСТЬ"


К Рождеству я уже чувствовала себя "старым католиком и латинистом" и собиралась ехать на встречу общины Тэзе в Будапешт (кто-то говорил, что Католическая Церковь - это возможность халявных заграничных поездок, но, честное слово, тогда об этом не думалось!). Девушка из бывших "комитетчиц", с которой мы должны были ехать вместе, неожиданно отказалась, и мне грозило полное одиночество среди толпы незнакомых людей. Помню, как с неофитским жаром я принялась горячо молиться о хороших соседях в поезде - может быть, с ними удастся подружиться и быть вместе в Будапеште?.. Соседка по купе спустя семь лет стала крёстной моей старшей дочери. А крёстным - руководитель нашей паломнической группы: самые первые связи оказались очень крепкими.
Из дружеского общения, из регулярных встреч, из совместных молитв постепенно возникла молодежная община, в обиходе получившая название "Двух Сердец" (поскольку она была посвящена Святейшему Сердцу Иисуса и Непорочному Сердцу Марии). Сначала мы были сами по себе, потом приехали отцы-вербисты. И здесь не могу не вспомнить о.Яна Бочана - именно он стал для меня образцом священника. Это высокие слова, но это действительно так - он научил важнейшим понятиям, дал представление о тех вещах, которые, казалось, существуют только на страницах катехизиса, а не в реальной жизни. Кроме того, он был настоящим духовником, а не просто исповедующим священником (думаю, беда нашей Церкви, а не вина других священников в том, что они за короткое время служения в одном приходе не успевают стать для прихожан настоящими духовниками).
История Общины Двух Сердец, возможно, заслуживает отдельного исследования - что-нибудь вроде "Молодежные объединения Католической Церкви в России начала 1990-х гг." В "золотой век" общины на ее встречи приходило до 30 человек. Это было затруднительно как для наших квартир, так и для молитвы, и решено было разделиться на три группы. Одна из них распалась довольно быстро, другая - чуть попозже, третья всё держалась. Потом уехал о.Ян, приехал о.Якуб, мы начали жениться, выходить замуж и уходить в монастырь (семинарию), но община не прекращала существования. Только это были уже не совсем "Два Сердца". На смену вербистам приходили другие священники "для работы с молодежью", молодежь подросла новая... И теперь, когда я слышу в объявлениях: "Молитву Крестного Пути подготовит молодежная община прихода свв. апп. Петра и Павла", то испытываю странное чувство. Вроде бы это не мы, а вроде как и мы, наше продолжение. Мы тоже проводили Крестный Путь в ночь Страстной Пятницы, и огромный черный крест плыл у нас над головами, передаваемый из рук в руки, и звучали на 12-ом стоянии стихи Пастернака:
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд...

Каждому община дала что-то свое, и можно немного погордиться, что из нее вышли такие люди, как префект Высшей Духовной Семинарии по воспитательной работе о.Сергей Тимашов, член редакционно-издательского совета Католической Энциклопедии Александр Горелов, родители четверых детей Виталий и Елена Колесники... Ужасно, что приходится писать "и многие другие", потому что "хотелось бы всех поименно назвать". Для кого-то, может быть, община была только эпизодом, для кого-то - ступенькой вверх, для меня (придется опять выражаться высокопарно) - фактором, определившим всю дальнейшую жизнь в Католической Церкви. Точнее, одним из таких факторов. Другим были паломничества.

"В ЛЮДЯХ"

Паломничество - только пешее. Путешествие автобусом или самолетом, пусть даже в такие знаменитые места, как Лурд или Фатима, - это уже что-то совсем другое. А когда идешь пешком - как ни странно, забываешь обо всем на свете. Все мелкие проблемы куда-то уходят, а та единственная, которая действительно важна, обязательно разрешится. Отношения с Богом становятся гораздо ближе, как будто очищаясь от налета повседневности. Как в "Нарнии", в "Серебряном кресле", Аслан говорит Джил: "Здесь, на горе, я говорил с тобой прямо. В горах воздух чист, и чист твой разум; когда ты окажешься внизу, воздух уплотнится". Вот такой чистый воздух в паломничестве. И в это чистое небо направляется молитва, когда утром, во время первого перехода - все идут еще медленно - читается утреня, песнь Захарии, и все повторяют: "Благословен Господь Бог Израилев..."
Что еще примечательно в паломничествах, так это четкие иллюстрации к Божественным заповедям. Сделаешь так - немедленно получишь в ответ этак, в обычной жизни не видишь такого быстрого и ясного результата. Пролез без очереди за супом - получай свою порцию, а вот второго наверняка не хватит. Поделился последней конфеткой с товарищем - на привале кто-нибудь обязательно насыпет целую горсть. И священник, который идет в свете заката в обратном направлении, чтобы собрать отставших, - настоящий пастырь добрый, ищущий самую уставшую овечку.
Замечательные встречи происходят в паломничествах. В 1993 году, на пути в Ченстохову, мы разговорились с одной женщиной, полькой. Она была намного старше, но шла наравне с молодежью, мы обменялись адресами и по возвращении домой начали переписываться. Продолжаем до сих пор, обмениваясь новостями о рождающихся детях и внуках, с радостью узнавая о совпадающих именах и даже днях крещения (у меня родилась Лиза, у нее - внучка Эльжбета, и крещены они были в один день). В другой раз, в белорусском паломничестве, я познакомилась с ровесником-семинаристом, с которым мы сразу нашли общий язык. Через пять минут он уже рассказывал, как переводился из московского вуза во вроцлавскую семинарию: "Прихожу я к замдекана и говорю ей: "Марина Леонтьевна..." - "Марина Леонтьевна?! - завопила я. - Ты что, с филфака?" С тех пор о.Вадим Шайкевич не упускает случая заметить, что мы вместе учились - хотя и узнали об этом где-то под Оршей.

"МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ"

Строго говоря, речь идет уже не о приходе в Церковь, а о жизни в ней. Мой муж как-то сказал, что я весьма "экклезиастична", и мне понравилось такое определение. Действительно, я с огромным уважением отношусь к церковным традициям и постановлениям, но часто ставлю их на первое место, перед Христом. Поэтому или по другой причине, но мне иногда кажется, что главное обращение еще впереди. Вспоминая же тех, кто повлиял на мою церковную жизнь "за отчетный период", надо назвать Доминиканский Орден в целом и о.Анджея Белята в частности. О них можно написать отдельную статью, так же, как и о братстве семейных пар "Кана" - оно имело для меня огромное значение, а выросло из случайного знакомства на встрече харизматических общин в Ассизи. Таких удивительных сюжетов и совпадений, на первый взгляд кажущихся случайными, множество; и, взирая на чудесный рисунок Божественного Провидения, хочется воскликнуть вслед за о.Энгусом из "Томасины": "Но ты оглянись, вспомни, как всё хорошо задумано!"

"Свет Евангелия", №17-18, 30 апреля 2006 г.

 

 

Рекламное сообщение

Если Вы решили построить камин в своем коттедже, загородном доме, ресторане или другой строительный объект вам непременно понадобиться согласование каминов. Стоимость согласование каминов в каждом случае различная.