Это глава из книги польского исследователя Болеслава Мухи "Rosjanie wobec katolicyzmu" - "Русские в католичестве" (Лодзь, 1989), посвященная Софье Петровне Свечиной, одной из самых ярких фигур в среде русских католиков XIX века.


"Эгерия католичества" - таким именем наделил эту необыкновенную русскую женщину польский публицист Владислав Мицкевич. В римской мифологии Эгерией звалась нимфа ручья, которая во время свиданий с императором Нумой Помпилием в священной дубовой роще давала ему советы, как править страной. В нарицательном смысле Эгерия - это вдохновительница, советчица, поверенная дум, духовная подвижница. Свечина имела славу почти святой, а после смерти говорили даже о ее канонизации. Вот почему она занимала особое место в среде русских католиков.
Однако сегодня имя Свечиной уже почти забыто. В России о ней писали мало и недоброжелательно, в то время как на Западе уже через три года после кончины Свечиной вышла ее двухтомная биография. Ее написал член Французской академии граф Альфред Фаллу. Русский иезуит о. Павел Пирлинг выпустил исследование о Свечиной, выдержанное в житийном духе, поскольку она была близка ему и происхождением, и верой. Несмотря на определенную тенденциозность, книга Пирлинга является основным источником для воссоздания портрета Свечиной.
Предки Софьи Свечиной сыграли значительную роль в русской истории. Ее отец, Петр Соймонов, был сенатором и действительным тайным советником, а мать - дочерью генерала Ивана Волгина, известного историка, члена Российской академии. Дочь назвали в честь императрицы Екатерины II, которая была крещена Софьей. Вскоре после рождения дочери Соймонов стал секретарем императрицы и обосновался в Зимнем дворце.
Обязанности придворного не мешали отцу посвящать достаточно времени воспитанию дочери, обнаружившей незаурядные способности к языкам, музыке, живописи. По свидетельству биографов, еще в детстве Софья написала балет "Пастушка верная и пастушка легкомысленная". Он был основан на сюжете, типичном для сентиментализма, модного тогда в России. А в честь взятия Бастилии семилетняя девочка собственноручно устроила иллюминацию. В четырнадцать лет Софья в совершенстве владела родным языком, знала итальянский, английский, французский, немецкий, латинский, греческий и древнееврейский языки. Находясь под влиянием отца - вольнодумца и вольтерьянца, в юности Софья была абсолютно безразлична к религии. Такое воспитание весьма характерно для поколения людей, рожденных в век Просвещения.
После восшествия на престол императора Павла I Софье была оказана большая честь: она стала фрейлиной императрицы Марии Федоровны. Не отличаясь красотой, но наделенная блестящим умом и обаянием, она пользовалась большим успехом в придворном обществе. Выполняя волю отца, Софья стала женой его друга, генерала Николая Свечина, который в правление Павла I занимал должность военного губернатора Петербурга. Супруг был старше ее на двадцать лет.
Вскоре Соймонов неожиданно попадает в немилость, причем настолько, что уходя в отставку, был вынужден покинуть невскую столицу. Жизненное крушение и разлука с любимой дочерью стали причиной его скоропостижной смерти. Кончина отца так потрясла Софью, что с этого времени она начинает искать утешения в религии. "Бог остался предметом ее беспокойной мысли: она искала, призывала, вопрошала его; но этот Бог - был еще Бог отвлеченный, без света и тепла; это был уже излюбленный предмет ее занятий, но еще не единственное сокровище ее сердца", - сообщают ее биографы.
Служба генерала Свечина и обязанности Софьи как придворной фрейлины удерживали супругов в Петербурге. Софья без особой охоты участвовала в дворцовых церемониях. С большим желанием она принимала в своем доме великосветских гостей. Среди них было немало католических священников, покинувших Францию после революции и нашедших в России благожелательный прием.
В 90-х годах XVIII века члены Общества Иисуса получили поддержку царского двора, что укрепило их позиции в России. Один из виднейших иезуитов о. Габриэль Грубер, снискавший своими талантами особое уважение русской аристократии, быстро установил обширные связи и приобрел значительное влияние в обществе. Он пользовался исключительной милостью Павла I, официально разрешившего деятельность Общества Иисуса на территории Российской империи.
Другой заметной фигурой в петербургском обществе того времени был Жозеф де Местр - французский философ и политический деятель. Он находился в Петербурге в качестве посланника короля Сардинии. Де Местр был сторонником политического клерикализма, который предполагал главенствующую роль Церкви во всех сторонах жизни государства. Этой идеей он старался заинтересовать императора Александра I, симпатизировавшего католичеству. Именно в это время все большее число русских аристократов обращается в католичество.
Свечина была ревностной сторонницей графа де Местра, под чьим влиянием усилились ее симпатии к католичеству. Немалую роль в этом сыграл и завсегдатай салона Свечиной помощник директора публичных библиотек Петербурга д'Огар, в прошлом офицер французского флота.
Таким образом, непосредственное окружение Софьи помогло ей в ее религиозных исканиях.
Генерал Свечин стал ещё одной жертвой неуравновешенного Павла I и вынужден был подать в отставку. Но несмотря на опалу, молодожены остались в Петербурге. Софья погружается в чтение художественной литературы, главным образом французской, философских сочинений Канта, Гегеля, Декарта. Много времени посвящает она воспитанию сестры и приемной дочери. Собственных детей Софья иметь не могла. По-видимому, эта личная драма также способствовала ее обращению в католичество.
Путь к принятию католичества не был короток, и легок. О. Пирлинг полагает, что долгое время Свечина сознательно не приобщалась ни к Православной, ни к Католической Церкви. Ее терзали сомнения, она мучительно искала религиозного смысла. И она наконец обрела его. Достоверно известно, что это произошло в 1815 году и почти совпало с появлением указа об изгнании иезуитов из Москвы и Петербурга, а несколькими годами позже и из всей России. Духовные отцы Свечиной посоветовали сохранить в тайне факт ее обращения. Дело в том, что в царском указе иезуиты обвинялись в том, что они якобы склоняли православных к переходу в католичество. Ее обращение как бы подтверждало это обвинение. Такое двойственное положение оказалось ей не по силам, и вскоре правда стала известна всем.
Отступление Свечиной от православия вызвало общественное осуждение. Однако терпимый в вероисповедных вопросах Александр I сохранял благосклонность к бывшей фрейлине, что еще более будоражило петербургский высший свет. Клевета и интриги вынудили Свечину эмигрировать, и в 1816 году она уезжает в Париж.
В жизни русской католички начался новый период деятельности, продолжавшийся до самой смерти. Более 40 лет ее судьба была связана с Парижем. Софья нашла там преданных друзей, помнивших ее еще по Петербургу, и быстро обрела многочисленные новые знакомства. Она приняла Францию как свою вторую отчизну, что позволило ее соотечественникам увидеть в ней национальную, религиозную и политическую ренегатку. Эта оценка слишком резка и не во всем справедлива. Свечина - хотя и с некоторым смущением - признавалась в письмах к друзьям, что ощущает себя француженкой. В то же время она была по-своему привязана к России, живо интересовалась всеми происходившими в ней политическими, общественными и культурными событиями. Например, через Александра Тургенева она обращалась к Петру Чаадаеву с просьбой присылать ей произведения крупнейших русских писателей.
Нет никаких сомнений в отношении ее политических взглядов. Обширная переписка с графиней Нессельроде и князем Иваном Гагариным подтверждает монархические убеждения Свечиной. Она с обожанием относилась к обоим братьям-монархам - Александру I и Николаю I. В связи с поражением восстания декабристов Софья писала: "Этот столь зловещий заговор, эти преступления, задуманные исподтишка и как будто хладнокровно, и теперь еще наполняют меня леденящим ужасом... Наш юный государь и его чудное поведение - единственное утешение в этих бедствиях". Такое отношение к "жандарму Европы" Свечина сохранила до конца своей жизни. Удивляет то, что эта ревностная католичка никак не реагировала на сообщения о преследовании католического духовенства в России.
Чем же объясняется тот факт, что власти не предпринимали никаких репрессий против Свечиной? Ведь из донесений тайных агентов III Отделения было хорошо известно о значительной роли, которую она играла в распространении католичества среди русских. Тем не менее у нее даже не конфисковали поместья, что позволяло Свечиной быть материально независимой. А в 1835 году ей позволили приехать в Россию и без малейших препятствий возвратиться в Париж. Все объясняется довольно просто. Безграничная преданность Свечиной российским властям, ее обширные связи во Франции, а также стремление царя установить дипломатические отношения с Апостольским Престолом вынуждали его поддерживать репутацию правителя, терпимо относившегося к католикам. Великодушие к Свечиной и должно было служить тому доказательством.
Так или иначе, Свечина могла свободно осуществлять свою миссию. С этой целью в столице Франции и был открыт салон, вскоре ставший очень известным. В нем встречались выдающиеся деятели католического мира: Жан-Батист Лакордер, Ксавье Равиньян, Феликс Дюпанлу, а также представители разных национальностей, общественных положений, профессий и взглядов. Там царил дух "открытого дома", где хозяйка, не навязывая своих убеждений, с одинаковым доброжелательством относилась ко всем гостям.
Разностороннее образование и широкая эрудиция позволяли Свечиной с равной осведомленностью высказываться по философским, религиозным, историческим, политическим и литературным вопросам.
Профессор сравнительного литературоведения Мишель Кадо называл Свечину "выдающейся русской женщиной своего времени". Приезжая в Париж, соотечественники считали своим долгом посетить ее.
Чем же объяснялась такая популярность Софьи Петровны? Среди различных парижских салонов, ее - отличался универсальностью: он был одновременно центром культурной, политической и религиозной жизни. Там собирались в основном монархисты и ультрамонтаны. Последователи ультрамонтанства добивались неограниченного права Папы на вмешательство в религиозные и светские дела любого католического государства. Это направление нашло приверженцев и среди русских католиков. Свечина была его горячей сторонницей и мечтала о сближении восточной и западной церквей. В таком союзе она видела возможность освобождения православной церкви от власти царя, а в перспективе - обращения России в католичество. Проекты эти были, разумеется, совершенно утопичны.
Популярность салона Свечиной как центра религиозной жизни русских католиков в значительной степени была связана с имеющейся при нем домовой церковью. В небольшом святилище, украшенном множеством драгоценных камней, находилась серебряная статуя Божией Матери. Эта церковь, освященная парижским архиепископом, была любимым местом Свечиной. Каждую свободную минуту она проводила здесь в молитве и духовных размышлениях.
Домашняя церковь Свечиной сыграла огромную роль в процессе обращения в католичество многих русских. Здесь, например, принял католичество ее родственник, князь Иван Гагарин, который впоследствии стал священником-иезуитом.
Богатое эпистолярное наследие Свечиной позволяет установить некоторые имена русских католиков: князья Федор, Августин и Михаил Голицыны, граф Григорий Шувалов, князь Андрей Разумовский, княгини Волконская, Трубецкая, Нарышкина и другие.
Огромную роль в жизни Свечиной сыграла княгиня Александра Голицына, фрейлина императрицы Екатерины II, которая приняла католичество еще в начале XIX века. Ее примеру последовали и другие члены семьи: старший сын Петр, дочь Елизавета, сестры - графини Растопчина и Протасова, княгиня Васильчикова. Софья Петровна почитала Голицыну как свою духовную мать. "Никогда не забывайте, что ничто не заменило вас вполне в моем сердце и ничто никогда не заменит", - писала ей Свечина. Голицына прожила в Петербурге до конца своих дней и поэтому с сожалением относилась к покинувшей свою родину Свечиной, считая, что: "...служить Богу можно везде, но когда оказывается возможность, не следует ли отдавать предпочтение отечеству, в особенности, когда оно нуждается в помощи более, чем какая бы то ни было другая страна".
Свечину часто обвиняли в том, что покинув отчизну, она стала космополиткой. Переписка Свечиной является важным документом, воссоздающим ее образ. Она дает нам возможность понять ее сложную внутреннюю жизнь. В одном из писем Софья Петровна писала: "В своем несчастии я не забуду, что я русская среди французов."
Каждое новое обращение соотечественника в католичество наполняло Свечину огромной радостью. С тем большей горечью пережинала она безразличие к религии со стороны своего мужа. Его смерть явилась сильным ударом для Софьи Петровны. С этого времени резко изменился ее образ жизни - каждый год она удалялась в монастырь, где проводила два месяца в молитвах и духовном созерцании. Постепенно терял свое былое значение ее салон.
Крымская война (1853-1856 гг.), в которой Франция была противником России, стала новым испытанием для Свечиной. Двойственное чувство сжигало ее: с одной стороны - многолетняя привязанность к католической Франции, с другой - любовь к России. Из-за преклонного возраста (ей было тогда за 70) она не могла, как все ее соотечественники, покинуть неприятельскую страну. И чтобы не подвергнуться обвинению в измене Родине в военное время, она уже не покидала монастыря. Софья Петровна скончалась через несколько месяцев после заключения мира.