В сердце империи
Появление в Москве французского католического прихода св. Людовика относится к 1789 г. Еще в договоре о дружбе, торговле и мореплавании, заключенном между Россией и Францией 31 декабря 1786 г., говорилось, что "совершенная свобода веры дозволяется французским подданным в России".
В1789 г. представители французской колонии в Москве, в том числе вице-консул г-н Кондер де Босс, просили власти дозволить им строительство католического храма. Архиепископ Могилевский Станислав Сестренцевич-Богуш дал согласие на строительство часовни при условии, что французы обеспечат расходы по ее содержанию. Положительный ответ они получили и от Московского главнокомандующего генерал-аншефа П. Д. Еропкина.
5 декабря 1789 г. императрица Екатерина II издала именной указ, адресованный П. Д. Еропкину, в котором говорилось: "Петр Дмитриевич. Ответ вами сделанный предварительно на прошение французов в Москве обитающих, о дозволении построить им церковь римского закона, Мы приемлем за благо: но что касается до назначения к тому удобного места, то всего лучше было бы если бы они нашли и избрали оное в Немецкой слободе". Однако императрицу убедили разрешить строительство храма поблизости от Кузнецкого моста, где в основном и проживали французы.
Построенная вскоре деревянная церковь во имя св. Людовика была благословлена 10 марта 1790 г., а ее освящение состоялось 30 марта 1791 г. Храм располагался на небольшом нанимаемом дворе и был очень скромен. В1806 г. весь участок был продан в полную собственность церкви. Он составлял два огромных владения с садом между Малой Лубянкой и Милютинским переулком.
Возглавляли московский приход св. Людовика, как правило, священники французского происхождения. Среди первых его настоятелей наиболее заметной фигурой был аббат Адриен Сюррюг. Доктор богословия в Сорбонне и префект гуманитарных наук королевского колледжа в Тулузе, каноник Пильтенской коллегиатской церкви в Виленской епархии, 17 октября 1807 г. он был утвержден настоятелем церкви св. Людовика и занимал этот пост до своей смерти, последовавшей 21 декабря 1812 г. Аббат Сюррюг был близок к семье Ростопчиных, дом которых находился недалеко от храма, являлся духовным наставником графини Екатерины Петровны Ростопчиной, урожденной Протасовой, супруги известного русского государственного деятеля графа Федора Васильевича Ростопчина. Опубликованы его письма к иезуиту Буве, в которых он описывает пребывание наполеоновской армии в Москве в 1812 г., пожар и разграбление города. В этих письмах аббат Сюррюг рассказывает, между прочим, и о том, какой след оставило занятие Москвы французами в истории церкви св. Людовика.
Сооружение нынешнего здания церкви св. Людовика относится к концу 20-х - началу 30-х гг. XIX в. Строительство было осуществлено благодаря вкладам прихожан и займу в 50 тысяч рублей ассигнациями, выданному русским правительством на весьма льготных условиях. По сообщению официальных документов, церемония закладки церкви состоялась 3 апреля 1833 г. В основание была положена доска с именами присутствующих - аббата Шибо, тогдашнего настоятеля прихода, синдиков (т. е. старшин прихода) М. Аллара и Л. Обера, архитектора А. О. Жилярди, строителя и скульптора С. П. Кампиони и других. Первый камень новой церкви был освящен 28 июня 1833 г., а 24 ноября 1835 г. состоялось торжественное открытие храма и его благословение, которое совершил вице-декан Московского деканата Игорь Мочулевский в присутствии высших властей города.
Освящение церкви св. Людовика и ее главного алтаря было совершено в 1849 г., о чем гласит латинская надпись на мраморной доске в алтарной части храма: "В царствование августейшего и светлейшего государя нашего всемилостивейшего Николая I императора и самодержца Всероссийского и проч., и проч., и проч. сию приходскую церковь и главный алтарь ее преподобнейший Игнатий Головинский епископ Каристен-ский суффраган и коадъютор архиепископа Могилевского в честь св. Людовика Исповедника освятил 17 июня в год от Р. X. 1849, Понтификата же святейшего господина Папы Пия IX в четвертый, и празднование годовщины освящения установил в IV воскресение по Пятидесятнице каждого года и присвоил каждой годовщине сорок дней отпуста".
Церковь св. Людовика, построенная по проекту архитектора Александра Осиповича Жилярди, относится к эпохе позднего ампира. Она представляет собою сооружение типа базилики с полуциркульной апсидой, высоким средним нефом, перекрытым полуциркульным сводом и пониженными относительно него боковыми нефами. Основа композиции главного фасада - мощная входная лоджия, шестиколонный тосканский портик которой увенчан низким фронтоном; по сторонам от входа - две небольшие колокольни. В отделке храма принимал участие Сантин Петрович Кампиони. Возможно, беломраморный главный алтарь церкви св. Людовика - творение его рук.
Довольно часто архитектором храма св. Людовика называют До-менико (Дементия Ивановича) Жилярди, двоюродного брата Александра Осиповича, или же авторами проекта называют их обоих. Данные утверждения представляются сомнительными, поскольку Д. И. Жилярди не строил церквей, а только дворцы и общественные здания, в то время как А. О. Жилярди занимался преимущественно строительством церквей. К тому же Д. И. Жилярди выехал из России в 1832 г., то есть еще до завершения строительства церкви св. Людовика.
Первоначально французский католический храм в Москве пользовался определенными привилегиями, и, в частности, на него не распространялся так называемый "Регламент, данный С.-Петербургской римско-католической церкви" 1769 г., ставивший католиков России в полную зависимость от государства. Но в 1854 г., в связи с войной между Россией и Францией, церковь св. Людовика лишилась своих привилегий - 15 мая архиепископ Могилевский Игнатий Головинский велел настоятелю и синдикам упомянутой церкви придерживаться "со всей возможной точностью" и под страхом "тяжкой ответственности Регламента, данного Е. И. В. славной памяти Екатериной II дня 12 февраля 1769 г.".
При храме св. Людовика существовал ряд заведений благотворительного и образовательного характера, а именно: богадельня св. Доротеи, мужское реальное училище св. Филиппа Нери и женская гимназия св. Екатерины. Приют св. Доротеи возник в 1821 г. благодаря щедрости частных лиц. В 1885 г. для него было выстроено здание на ул. Малая Лубянка слева от храма. Училище св. Филиппа Нери было создано в 1861 г. Училище же св. Екатерины основано в 1888 г. на пожертвование княгини Любомирской в размере 30 тысяч рублей. В 1898 г. для размещения этих училищ по проекту архитектора О. Ф. Дидио было выстроено специальное здание - дом из красного кирпича с белыми украшениями, выходящий фасадом в Милютинский переулок. В 1899 г. училище св. Екатерины получило статус гимназии. С упомянутыми учреждениями связана деятельность монахинь конгрегации св. Иосифа из Шамбери, которые с 1865 г. работали в приюте св. Доротеи, а с 1889 г. - в училище св. Екатерины. Приходу принадлежала и кладбищенская часовня святой Магдалины (Немецкое, ныне Введенское, кладбище).
К 1917 г. число прихожан храма насчитывало 2700 человек.
В красной Москве
К моменту октябрьского переворота в Москве существовали два католических прихода и три храма (храм Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии принадлежал приходу свв. апп. Петра и Павла). Настоятелем прихода св. Людовика с 11 января 1913 г. (старый стиль) был французский священник Жан-Мари Видаль. В 1921 г. советские власти заставили его покинуть Россию и паству, продержав несколько месяцев в заточении. По возвращении на запад этот пастырь написал воспоминания о тех первых годах "царства зверя". Он опубликовал свой дневник, где описал день за днем все события этих ужасных лет, начавшихся 25 октября 1917 г.
Уже в первом кровавом побоище, учинённом коммунистами в конце октября в Москве, были жертвы среди католиков: о. Видаля информировали, что один из его прихожан смертельно ранен, священник тут же поспешил прийти, но живым его уже не застал. Это произошло 30 октября 1917 г. (старый стиль). Торжество Всех Святых, отмечавшееся через два дня, напомнило настоятелю прихода эпоху катакомб.
Коммунисты постепенно прибирали к рукам все в стране. 30 января о. Жан-Мари отмечает, что пришла очередь Церкви: декретом властей она была отделена от государства, из ее ведения забрали школу, что в первую очередь стало "новостью" для православных, которым государство всегда покровительствовало. Это было началом гибели свободы слова. Затем была проведена и символическая черта под прошлым: вместо юлианского был принят григорианский календарь. С переходом на новый стиль в 1918 г. возникли проблемы с празднованием Сретения (2 февраля). Теперь, правда, католики России стали праздновать все одновременно с Римом, но, как с грустью заметил настоятель прихода, "отдельно от наших православных братьев, с кем мы живем в одной стране".
17 июля храм св. Людовика посетил Могилевский архиепископ Эдуард фон дер Ропп, который преподал таинство миропомазания некоторым детям. "Визиты епископа в католические приходы невероятных размеров Могилевской епархии были событиями исключительнейшими, - пишет настоятель храма, - и многие приходы удостаивались подобного не чаще, чем раз в полстолетия". Храм св. Людовика ждал епископа более десяти лет, и все прихожане в этот июльский день были тронуты ободряющими словами своего пастыря. Никто не знал еще, что вскоре их архиепископу придется навсегда покинуть страну.
День суровых испытаний наступил для прихода 5 августа 1918 г. Ночью произошли массовые аресты французов и англичан, среди которых, конечно же, было много католиков. Заложники были размещены на Тверском бульваре в здании милиции, а их семьи, родные, друзья собирались каждый вечер в храме св. Людовика, чтобы молиться за них, читать новенну Богородице к Празднику Успения. Объявленный большевиками после покушения на Ленина в конце августа красный террор не сулил заложникам ничего обнадеживающего: была отправлена в тюрьму директор женской гимназии св. Екатерины мадам Дежай. Конечно же, все советские тюрьмы были закрыты для посещения священников.
В результате вмешательства Франции была достигнута договоренность об освобождении заложников, часть которых получила свободу 25 января 1919 г. Начался массовый выезд французов из Москвы. В обмен на это французские власти не препятствовали никому из российских военных, оказавшихся на территории Франции во время войны, свободно вернуться в красную Россию. Но многие из тех, кто не мог покинуть Москву по самым разным причинам, остались, находя духовное утешение в храме Христовом. Все здания, принадлежавшие приходу, включая помещения гимназий, к весне 1919 г. были уже конфискованы. Оставался лишь сам храм.
О. Видаль вспоминает, как в мае 1919 г., накануне Вознесения, в церковь для обыска вошли агенты ЧК во главе с семнадцатилетнем парнем. Нагрянувшим коммунистам пригрезилось, что существуют подземные ходы между храмом и соседними зданиями, а в подземельях сокрыто оружие и боеприпасы. Обследовав подвалы, чекисты не нашли, естественно, ничего. Тогда в голову им пришла идея, что вход в мифические катакомбы находится под... главным алтарем, используемым лишь "для маскировки". Несмотря на протесты, юный шеф чекистской группы отодрал мраморную плиту. Понятно, что и там не были обнаружены склады с оружием. Все последующие протесты также не дали никаких результатов. Новый обыск последовал 22 июля. На сей раз интересовались жильем священника, но не рассказывали о предмете своих поисков.
В 1921 г. о. Жан-Мари Видаль был вынужден покинуть Москву. Впоследствии он служил в Риме церковным консультантом посольства Франции при Святейшем Престоле и оказывал значительную помощь в доставке корреспонденции из России от епископа Неве через дипломатическую почту.
После отъезда о. Видаля в Москве оставались два католических священника-поляка из прихода свв. апп. Петра и Павла, которые приходили служить в храм. Несколько раз большевики пытались закрыть приход св. Людовика, но всякий раз верующие его отстаивали, рискуя при этом жизнью. В 1922 г., когда коммунисты начали изымать все церковные ценности, прихожане смогли спасти утварь: они собрали все свои нехитрые драгоценности, нажитые за многие годы - серебряные кофейники, чайники, фамильные сервизы, сережки. Сдав, таким образом, серебро, в полтора раза превышающее по весу то, что собрались конфисковать коммунисты, прихожане спасли храм от разорения.
Такая ситуация в приходе сохранялась на протяжение нескольких лет, пока ранним воскресным утром 4 октября 1925 г. к храму не прибыл священник-иезуит Мишель д'Эрбиньи. С этого времени храм св. Людовика не только обрел новую жизнь, но стал сердцем всей Католической Церкви России на грядущие три четверти века.
Когда пастырь зашел в церковь, в ней только что закончилась сумма, которую по воскресеньям в половину десятого совершал настоятель храма свв. апп. Петра и Павла. Священник уже ушел в свой приход. Отец д'Эрбиньи некоторое время прибывал в молитве, а затем зашел в ризницу, где к тому моменту находились 6 или 7 человек. Он сразу узнал мадам Отт, о которой ему говорили в посольстве. Будучи старостой, она несла на своих плечах все заботы по содержанию храма. В дни, проведенные в Москве, о. Мишель, благодаря мадам Отт, смог посетить многих больных католиков, преподал им таинство елеосвящения, а вернувшись на запад, подробно информировал Папу о своих впечатлениях по поводу религиозной, политической и экономической ситуации в СССР.
В начале 1926 г. было принято решение тайно посвятить нескольких католических священников России в епископы, чтобы тем самым возродить католическую иерархию на территории страны. В феврале Папа Пий XI решил, что о. Мишель будет тайно рукоположен в епископы и во время своего следующего визита в Москву втайне совершит там епископские хиротонии. Рим выбрал и кандидата в епископы в Москве. Это был священник-ассумпционист Пий Эжен Неве, с начала века служивший на юге России.
Приезд монсеньора д'Эрбиньи вызвал большой приток верующих, так что в эти дни епископ, приходя в храм к половине девятого утра, редко уходил раньше трех часов дня. На Пасху он совершил торжественную мессу (на сей раз во время выдачи визы в посольстве СССР в Париже ему это не запретили), произнес проповедь на французском, закончив ее несколькими словами на русском языке. Все это время он служил как простой священник, ничем не выдавая своего епископского сана.
Все апрельские дни епископа были заняты посещениями католиков, которым он стремился уделить максимум своего внимания. Многие прихожане были лишены его долгие годы. В это время по просьбе епископа посол Франции пытался связаться с о. Неве, но не получал никакого ответа, ибо вся корреспонденция перехватывалась властями (разумеется, там не было ни слова о предполагаемой хиротонии). Наконец, посол пригрозил Советам, что сообщит в Париж о всех этих безобразиях. Это подействовало, и от о. Неве пришел долгожданный ответ: "Приезжаю в среду 21 -го".
Так как поезд из Харькова с о. Неве прибывал в пять часов утра, то было решено, что хиротония состоится сразу же по приезде того в храм. Бежала минута за минутой, час за часом, но о. Неве так и не было. В половину девятого, как обычно, монс. д'Эрбиньи ушел в конфессио-нал, а в 9 утра совершал мессу. Когда он от алтаря повернулся к народу во время молитвы "Orate, fratres", он увидел человека в тулупе, похожего на крестьянина. Это был о. Неве.
После мессы народ разошелся. Монсеньор Д'Эрбиньи заговорил с о. Неве о том, что Папа решил назначить епископа в Москву. Они поговорили о возможных кандидатах и затем о. Неве узнал, что избран именно он. Но он и слышать об этом не хотел, считая себя недостойным. Тогда ему были показаны бумага с подписью Папы и госсекретаря Ватикана кардинала Гаспарри, а также приказ генерального настоятеля ас-сумпционистов. Полчаса о. Неве провел в молитве, стоя на коленях у престола Лурдской Богородицы, а затем была совершена его епископская хиротония. Впервые в Москве рукополагали католического епископа. Впервые совершалась хиротония в храме св. Людовика. Кто бы мог тогда предположить, что именно здесь и в этом же столетии будут совершены ещё четыре епископские хиротонии!
Епископ д'Эрбиньи 10 мая совершил в храме св. Людовика епископские хиротонии о. Александра Фризона, с которым он не мог встретиться на юге и передал ему лишь приказ прибыть в Москву, и о. Болеслава Слосканса, викария храма св. Екатерины в Ленинграде. По разному сложилась судьба этих двух пастырей-мучеников.
15 мая 1926 г. епископ д'Эрбиньи покинул СССР, но ненадолго. В августе он снова прибыл в страну, сначала в Ленинград, где совершил свою последнюю тайную епископскую хиротонию на территории СССР -прелата Малецкого, настоятеля храма св. Екатерины на Невском проспекте.
В Москве 14 августа в храме св. Людовика он предстал перед изумленными прихожанами в епископском облачении. На следующий день он во время мессы объявил пастве о том, что в самое ближайшее время у них будет, наконец, пастырь. Новость эта, а равно сообщение о епископском служении в Москве, мгновенно распространилась среди католиков, и даже с далеких берегов Волги приезжали верующие для получения епископского благословения и таинства миропомазания, состоявшегося в праздник святого Людовика 25 августа.
В итоге власти узнали о его тайне, и монсеньору д'Эрбиньи было приказано в начале сентября покинуть территорию СССР. После воскресной мессы 5 сентября, совершенной о. Пием Эженом Неве, монс. д'Эрбиньи официально представил его прихожанам как нового пастыря. 6 сентября епископ-иезуит сел на поезд, идущий в Ленинград, провел в Северной столице два дня и 8 сентября покинул пределы СССР, куда ему уже никогда не пришлось вернуться. Впереди были годы работы в Риме, а затем - отставка и долгие годы жизни в доме иезуитов во Франции, где он служил как простой священник. 23 декабря 1957 г. бывший титулярный епископ Илионский скончался.
Епископу Пию Эжену Неве недолго удавалось скрывать свой сан. О его рукоположении знали ассумпционисты на западе и в одном из своих бюллетеней для внутреннего пользования сообщили новость о епископской хиротонии своего собрата. Из-за этой неосторожности тайна была раскрыта. Епископ Неве теперь мог больше не скрывать своего сана. 3 октября 1926 г. в полном епископском облачении монс. Пий Эжен Неве совершил мессу в приходе свв. апп. Петра и Павла, во время которой объявил о своем официальном вступлении в должность Апостольского администратора Московского.
Все шло хорошо, но обведенное вокруг пальца ГПУ, "прозевавшее" три епископских хиротонии, совершенных в нескольких метрах от главного здания этого ведомства, попыталось взять реванш. 18 октября мон-сеньору Неве предложили в трехдневный срок выехать за границу. Епископ немедленно уведомил посла Франции, и тот предпринял соответствующие демарши, в результате которых власти смирились пока с пребыванием епископа в Москве, но поставили жесткое условие, что он будет окормлять только французов.
В юрисдикцию монсеньора Неве входили почти все католики России. Подобные полномочия ему предоставил Папа Пий XI в четырех документах от 26 июля 1926 г. Ему поручалось следить, чтобы в России всегда находились три католических епископа и давалось разрешение, в случае необходимости, назначать преемников Апостольским администраторам; в его ведение вошли и католики восточного обряда, возглавляемые о. Леонидом Федоровым, томящимся в заключении на Соловках.
Деятельность монсеньора Пия Эжена Неве была весьма насыщенной. Отметим лишь некоторые штрихи, которые позволят судить о ней. В делах русских католиков восточного обряда епископ Неве принимал самое живое участие. Именно он назначил священника Сергея Соловьева вице-экзархом взамен находящегося в заточении и ссылке о. Леонида Федорова. Последнему он направлял, по мере возможности, материальную помощь, поддерживал духовно и в 1935 г. уведомил Рим и мир о кончине этого исповедника. Епископ помогал как мог монашеской общине матери Анны Абрикосовой.
Ярким событием в отношениях с православными стало принятие епископом Неве в лоно Католической Церкви епископа Варфоломея Ре-мова, который стал епископом восточного обряда и затем был назначен официально помощником Апостольского администратора Московского. 17 сентября 1934 г. состоялась последняя встреча этих двух католических епископов. В феврале 1935 г. владыка Варфоломей был арестован во время волны репрессий, последовавших за убийством Кирова, и летом 1935 г. расстрелян в Бутырской тюрьме, о чем епископ Неве не замедлил уведомить Рим.
До 1932 г. епископ жил на частных квартирах, а затем переехал с Татьяной - со своей помощницей по хозяйству - под крышу французского посольства, - к полному неудовольствию советских властей. Живя в посольстве, епископ Неве, естественно, был в центре всех дипломатических проблем СССР, встречался с многими знаменитостями, посещавшими страну в те годы.
После 1924 г., с открытием большого числа посольств католических стран, в храме св. Людовика стало бывать по воскресеньям много дипломатов, и иногда епископа приглашали служить в зданиях поСОЛЬСТВ.
В 1933 г. Соединенные Штаты Америки установили дипломатические отношения с СССР. 16 ноября 1933 г. Президент США Ф. Рузвельт обратился с посланием к наркоминделу Литвинову, требуя предоставить гражданам Америки, которые прибудут в СССР, возможность свободно исповедовать веру. Так появилась возможность приезда в Москву католического священника, который был, как и монс. Неве, защищен иностранным подданством. 1 марта 1934 г. в Москву прибыл американский священник-ассумпционист Леопольд Браун.
14 мая епископ Неве поехал на четыре месяца во Францию и Рим - он мог теперь себе это позволить, так как приход не оставался без пастыря. Последний раз он покидал Россию только в 1912 г. 17 мая 1934 г. епископ Пий Эжен Неве прибыл в Париж, где встречался с монс. д'Эрби-ньи, ассумпционистами и в конце мая отправился в Рим. 31 мая состоялась его аудиенция у Папы Пия XI. Монс. Неве провел в Риме весь июнь, встречался с бывшим настоятелем храма св. Людовика о. Видалем и некоторыми кардиналами, обсуждая вопросы, связанные с Россией. 28 июня он снова был принят Папой. Вечером этого же дня епископ молился вместе со Святейшим Отцом у гробницы св. Петра и у могил пап Пия X и Бенедикта XV. Понтифик благословил его на возвращение в Россию. Затем епископ Неве уехал во Францию, где совершил два паломничества: в Лизьё к св. Терезе Младенца Иисуса и в Лурд. А17 сентября его встречал о. Л. Браун на вокзале в Москве.
Вскоре наступило 1 декабря: убийство Кирова и начало "большого террора". Страну захлестнула волна арестов, но приход выжил и в эти страшные годы. 30 апреля 1935 г., следуя указаниям Папы Пия XI, мон-сеньор Неве совершил епископскую хиротонию священника Жана Амуд-рю. Хиротония, как и в 1926 г., была совершена тайно, но этот "секрет" был очень быстро раскрыт властями, и служивший в Ленинграде новый епископ уже в августе был вынужден покинуть страну.
К середине 1936 г. у епископа Неве возникли серьезные осложнения со здоровьем. 31 июля он покинул Москву. Епископ уезжал на поезде вместе с послом Франции Альфаном, которого пришел проводить нар-коминдел Литвинов. Рукопожатие этого верного слуги сталинского режима стало последним приключением епископа на советской земле. Он не переставал надеяться, что вернется к своим любимым прихожанам, но сердце подсказывало другое...
По возвращении во Францию после курса лечения Неве вернулся к активной деятельности. 3 февраля 1937 г. он снова был принят Папой. Его свидетельства во многом повлияли на знаменитую энциклику Пия XI "Divini Redemptoris" от 19 марта 1937 г. Война свела на нет все усилия по получению визы на возвращение в Москву. Эти годы Неве провел в Париже, занимаясь активной пастырской деятельностью. По окончании войны снова появились надежды на возвращение в Россию, но 17 октября 1946 г. епископ скончался.
Но вернемся в тридцатые годы. В мае 1937 г. коммунисты схватили о. Михаила Цакуля, настоятеля двух храмов: свв. апп. Петра и Павла и Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. 21 июля 1938 г. был закрыт храм свв. апп. Петра и Павла, а 30 июля - Непорочного Зачатия, имущество храмов было конфисковано, а списки членов приходских советов и тех, кто вносил пожертвования, легли на стол чекистам (для грядущих арестов). Итак, храм св. Людовика остался единственной действующей католической церковью в Москве, а о. Леопольд Браун - единственным священником. В это же время закрываются католические храмы по всей России, и, помимо московского, открытым остается только ленинградский храм Лурдской Богоматери, где служит французский священник Мишель Флоран.
В страшные годы войны о. Браун оставался в Москве, ежедневно служил Богу и как мог поддерживал прихожан. Осенью 1941 г. прихожане - мадам Отт, в частности - дежурили на крыше храма, защищая его от немецких "зажигалок". В течение этих лет о. Браун оставался единственным человеком, который мог сообщать Святейшему Престолу о подлинном положении Церкви в СССР.
26 октября 1945 г. в Москву прибыл новый настоятель храма - американец французского происхождения - сорокалетний священник-ас-сумпционист Джордж Антонио Лаберж. Отец Леопольд вскоре передал ему все дела и 27 декабря 1945 г. навсегда покинул страну. Он жил в США, писал мемуары, свидетельствуя в них об ужасах коммунизма. Скончался этот исповедник веры 18 июля 1964 г.
О. Антонио Лаберж приступил к своим обязанностям в конце 1945 г., но ему недолго пришлось быть пастырем московских католиков. В 1946 г. "железный занавес" задернулся окончательно, и в стране началась новая истерия шпиономании. США превратились в главного врага, и уже в начале 1947 г. американский гражданин Лаберж был принужден покинуть страну.
23 мая 1947 г. в Москву прибыл назначенный в апреле о. Жан де Мата Тома. Государство начало процесс "вывода" прихода из-под покровительства французского посольства, которым храм пользовался с 20-х годов. 6 декабря 1947 г. были арестованы мадам Отт и ее дочь Алиса. Не добившись от 62-летней женщины никаких признаний, ее приговорили к 15 годам концлагерей, а ее дочь была отправлена в психушку. Свободу они увидели только в апреле 1958 г., отсидев 10 лет и 4 месяца. А через два года Франция добилась их освобождения, на этот раз и из концлагеря, именуемого СССР. 5 июля 1962 г. в столице Франции им обеим в торжественной обстановке вручили медали "За Церковь и Первосвященника". Мадам Отт скончалась в Париже 5 мая 1969 г., а её дочь - 9 февраля 1991 г.
После ареста мадам Отт новая приходская двадцатка в основном состояла из одних иностранцев, чего и добивались власти. Формально это противоречило закону, и пришлось создать новую двадцатку из граждан СССР, которой вменялось в обязанность просить назначения в приход нового настоятеля, но только у епископа, проживающего на территории страны. У о. Тома отобрали ключи от храма. Некоторое время он еще служил, даже когда приехал назначенный архиепископом Рижским священник Иосиф Бутурович. Последнюю мессу в храме св. Людовика о. Тома совершил в престольный праздник 25 августа 1950 г. Еще четверть века этот пастырь служил во Франции, в Лурде, и скончался 7 ноября 1976 г.
"Церковь молчания"
С августа 1950 г. приход св. Людовика стал принадлежностью той Церкви, которую Папа Пий XII назвал "Церковью молчания". Все могло, да и должно было, кончится очень скоро, но произошло непредвиденное. Храм выстоял. Сейчас модно говорить, что коммунисты не закрыли его из-за посещения дипломатов, из-за того, что хотели сделать из него "витрину свободы вероисповедания в СССР" и т. д. Если бы дело было только в этом, то почему же не оставалось в России ни одного лютеранского храма, ни одного англиканского? Дипломатов-протестантов было не меньше, чем католиков. Они представляли такие страны, как США, Великобритания, Германия. Логика сохранности храма на самом деле совсем другого, неполитического порядка.
В 1950 г. для нашего прихода начался поистине апостольский период. И пастыри, и прихожане, как некогда апостолы и первые христиане, не были защищены дипломатическими паспортами. Они исповедовали Христа в стране, следовавшей прямо противоположным христианству путем. Они не отреклись, их верой и выстоял храм.
Первым священником из тех, кто был с паствой после 1950 г., стал Иосиф Бутурович; около 1957 г. его сменил на несколько месяцев о. Станислав Роговский, затем во главе прихода был о. Витольд Броницкий, а на смену последнему в 1963 г. приехал из Литвы о. Михаил Тарвидис, остававшийся на этом посту до мая 1967 г.
10 августа 1967 г. в Москву прибыл о. Станислав Мажейка. За всю историю прихода тут никто не служил так долго - двадцать три года о. Станислав окормлял приход св. Людовика. А ведь ему самому, когда он приехал сюда, уже шел 63-й год. В таком возрасте многие уходят на пенсию, а он, имея за плечами 35 лет священнического служения, принимается за то, что и находящиеся в расцвете сил не взяли бы на себя. Ну а как он служил - еще многие помнят. Это была воистину служба Богу, отрешенная и отрешающая от всего мирского, захватывающая и возносящая душу. Именно этой духовной жизнью и выстоял храм, выстоял приход, как выстояла Церковь в первые века. Сейчас мы покупаем молитвенники и Евангелие в магазине. Тогда все это мы переписывали от руки друг для друга.
Нельзя не упомянуть хотя бы некоторых из тех людей, что были все эти годы рядом с о. Станиславом. В первую очередь, это диакон Петр Присяжный. Он родился в 1951 г., был обучен отцом Станиславом и затем рукоположен в Литве в 1979 г. Он был всегда рядом, помогая священнику, которому перевалило уже за восемьдесят. Работая на стройке (где бы еще позволили работать католическому диакону в те годы!), он все оставшееся время проводил в храме. Его не стало в Рождественскую ночь 1992 г.
Особые слова должны быть сказаны о Генрихе Урбановиче. Если в первой половине нашего столетия "прихожанкой №1" была мадам Отт, то во второй половине века "прихожанином № 1" стал, вне сомнений, пан Генрих. С конца сороковых годов и до наших дней он прислуживает на каждой мессе в храме, который без него представить просто невозможно. Он первым приходит, открывая двери, и уходит последним. Все заботы по уходу за храмом лежат на нем. Невозможно представить храм тех лет без наших любимых бабушек, кто шел сюда почти каждый день, в любом возрасте, при любой погоде, с любым давлением. Они тратили свои скудные пенсии на цветы для алтаря, содержали храм в идеальном порядке, передали нам все то, что имели.
Уже очень многих нет с нами. Вспомним некоторых: Мария Иосифовна Бейнар, Геновефа Петровна Мелюкштис (пани Геся), Нина Ивановна Бунина, Эрнестина Аполиноровна Ловчиновская (пани Мария), Софья Александровна Барсукова (пани Зося).
В 1988 г. довольно широко отмечали Тысячелетие Крещения Руси. На поместном Соборе Русской Православной Церкви о. Станислав был почетным гостем, а приехавшая из Рима делегация во главе с Госсекретарем Ватикана Агостино Казароли посетила храм св. Людовика. В знаменательный день 11 июня 1988 г. кардиналов в пресвитерии храма было больше, чем священников и министрантов. Такого не видывал ни один приход на территории СССР и даже дореволюционной России.
В конце 1988 г. в храме о. Станислав призвал всех оказать посильную помощь разоренной землетрясением Армении. В эти же дни через Москву, а значит и через наш храм, туда направлялась со своими сестрами Мать Тереза. Многие просили ее благословения, а отец назвал ее (за глаза, естественно) святой.
После встречи М. С. Горбачева с Папой Иоанном Павлом II 1-го декабря 1989 г. отношение властей к Католической Церкви в СССР стало меняться, и в мае 1990 г. в Москву прибыл Апостольский нунций Франче-ско Коласуонно. В июле 1990 г. отец прощался с нами, прощался, никуда не уезжая. Ему уже перевалило за 85 лет. Наступала другая эпоха. Опасности для прихода и для паствы со стороны властей уже почти не было.Еще пять лет служил о. Станислав в храме и в своей домашней часовне на Ленинградском проспекте. Господь призвал пастыря к Себе 23 августа 1995 г.
Преемник о. Станислава священник Франциск Рачюнас окормлял приход недолго, чуть меньше года. 13 апреля 1991 г. Папа Иоанн Павел II объявил о создании Апостольской администратуры для католиков латинского обряда европейской части России и о назначении в Москву архиепископа Тадеуша Кондрусевича. Его торжественное вступление в должность состоялось в храме святого Людовика 28 мая 1991 г. Спустя немного времени в храме состоялось первое с 1935 г. рукоположение. И опять это была епископская хиротония! Апостольский нунций архиепископ Франческо Коласуонно рукоположил 16 июня священника-иезуита Иосифа Верта, назначенного в апреле Апостольским администратором для католиков Сибири.
Вернувшись в Литву, о. Франциск целиком отдал себя духовному возрождению своей страны, вернувшей себе свободу. В августе 1995 г. он приехал на кладбище небольшого литовского селения Вирбалис, чтобы попрощаться с о. Станиславом, а ровно через два года, 24 августа 1997 г., и сам покинул этот мир.
Семя веры, заложенное в души христиан великими пастырями в эпоху тоталитаризма в стране, навечно вошедшей в историю как "империя зла", попало на добрую почву, свидетельством чему может быть несгибаемость тех, кто выжил и в коммунистическую бурю.

Публикуется в сокращённом виде по: Пономарёв В.П., Церковь св. Людовика Французского в Москве в 1789-1917г.г.; Крысов А.Г., Страницы истории храма св. Людовика в 1917-1992г.г. // Альманах российских католиков “Покров”, вып. №1, М., Stella Aeterna, 1999г., стр. 15-52.