В 1920 году вся семья Буковинских переехала в Польшу. Пройдя экстерном курсы и сдав экзамены, Владислав поступил на юридический факультет Ягеллонского университета. В 1926 году он поступил на теологический факультет того же университета.
28 июня 1931 года епископ Адам Стефан Сапега рукоположил его в священники. С 1931 по 1936 годы он работал в Краковской архиепархии, с августа 1936 г. по своей настоятельной просьбе, чувствуя личное призвание к служению на Востоке, уехал в Луцк, где преподавал в семинарии и возглавлял епархиальный католический институт.
В ноябре 1939 года - после начала войны - был назначен настоятелем кафедрального прихода в Луцке. Несмотря на опасность, о. Владислав продолжал активную деятельность: готовил детей к первому причастию , искал жилище и пропитание для многочисленных беженцев и нуждающихся, готовил прихожан к ожидаемым трудностям. Его окружали всеобщее уважение и любовь.
Весной 1940 г. о. Владислав и несколько других священников были арестованы и заключены в тюрьму в Луцке. Чудом уцелев во время массового расстрела заключенных накануне входа в город немецкой армии, в июне 1941 года он вышел на свободу и продолжил свое пастырское служение в приходе. Кроме того он помогал еврейским детям и голодающим советским военнопленным.
В ночь с 3 на 4 января 1945 г. о. Владислава вместе с епископом Адольфом Петром Шеленжеком вновь арестовали и повезли в тюрьму в Киев. Он счел это событие поворотным пунктом в своей жизни - как выезд на Восток, где он видел свое призвание. Его приговорили к десяти годам трудовых лагерей. 1946-50 гг. прошли в челябинских лагерях, где помимо тяжелой работы о. Владислав вел тайное пастырское служение.
Следующие четыре года он провел на медном руднике в Джезказгане. Несмотря на тяжелую работу - свыше 300 м. под землей, при постоянной влажности и температуре около 4-х градусов, - он не оставил свое служение. О. Владислав собирал вокруг себя заключенных различных национальностей и вероисповеданий, проповедуя Слово Божье. Его, как человека с глубокими знаниями по истории, философии и литературе, с удовольствием слушали даже офицеры.
10 августа 1954 г. о. Владислав вышел на свободу. Его принудительно выслали в Караганду, запретив уезжать из города, обязав работать и ежемесячно отмечаться у властей. Он стал работать ночным сторожем. В свободно время ходил молиться на кладбище, надеясь встретить там католиков. Всего 15 дней спустя он уже служил первую Св. Мессу. Будучи ослабленным и истощенным после тюремного заключения, он все же предался пастырскому служению, называя его потом "самым интенсивным за всю свою жизнь". Он работал по утрам и вечерам, совершая таинства (зачастую всей семье сразу), готовя детей к первому причастию. Мало отдыхал и спал, порой всю ночь исповедуя, чтобы на рассвете отслужить Св. Мессу.
30 июня 1955 г., в день записи поляков для возвращения на Родину, о. Владислав сознательно и добровольно принял советское гражданство, решив остаться в Казахстане. Это был второй поворотный пункт в его жизни. Он поселился в польской семье Мадеров, продолжая свое служение среди католиков разных национальностей.
В мае 1956 г. власти выдали о. Владиславу паспорт. Таким образом он получил право свободно передвигаться по всему СССР. Он ушел с работы ночного сторожа, чтобы предаться лишь пастырской работе, проводимой тайно - по ночам. Вскоре он предпринял первые миссионерские путешествия, посетив часовни в Тайыншы и Зеленом Гае на севере республики.
1957-58 г.г. являлись "пиком" его миссионерской работы по объему и охвату. Он совершил пять путешествий: в Алма-Ату и близлежащие города и деревни, в Таджикистан и Туркестан, в Актюбинск и Семипалатинск. О. Владислав вполне осознавал, какие опасности и трудности его ожидают. Но в письме к другу он писал: "Я не мог отказать. Я думаю, что поступил правильно".
В этих городах и республиках его ожидали масса работы и огромное количество людей, которые бросали все, чтобы после 40 лет увидеть священника. О. Владислав принимал исповеди за всю жизнь, крестил целые семьи, совершал таинства венчания и миропомазания. Он служил на четырех языках -немецким, польском, русском и украинском.
3 декабря 1958 г. о. Владислава арестовали как "шпиона Ватикана". Благодаря своей защитной речи, которая произвела огромное впечатление на судей Карагандинской коллегии, его приговорили "всего лишь" к 3 годам тюремного заключения в трудовом лагере г. Иркутска. 1961 год он провел в тюрьме Мордовской Республики и спустя ровно 3 года вернулся в Караганду. В общей сложности о. Владислав провел в тюрьмах и лагерях 13 лет. Однако он всегда рассказывал об этом спокойно. Каждый раз, когда ему запрещали продолжать его пастырскую работу, он решительно отвечал: "Я же священник!"
Возвратившись в Караганду, о. Владислав поменял свое место жительство и поселился в доме немецкой семьи Хаак. Он продолжал свое пастырское служение, работая день и ночь, каждый раз на новом месте. Выезжал на Украину, где включался в работу местных священников, в Актюбинск, Таджикистан. Часто посещал Сарань и Темиртау.
В Караганде после каждой торжественной Св. Мессы его вызывали в милицию; там он дискутировал со своими гонителями, задавал вопросы, которые ставили их в тупик.
Лето 1965 года о. Владислав провел в Польше, где вел интенсивную жизнь, встречаясь с родными, многочисленными друзьями, прихожанами и священниками из Луцка, товарищами из тюрем. Часто он навещал кардинала Кароля Войтылу.
Зимой 1967-68 гг. он предпринял поездку в Таджикистан, где работы, по его свидетельству, было "вовсе не меньше, а наоборот, все больше". Он интенсивно служил, ободрял, давал надежду. Между тем состояние здоровья ухудшалось (проблемы с сердцем, незаживающие раны на ногах). Это было его последнее миссионерское путешествие.
В своих "Воспоминаниях о Казахстане" о. Владислав написал: "Я никогда не упрекал себя в том, что слишком надрываюсь или рискую, а порой я - наоборот - серьезно сомневался, не был ли в отдельных ситуациях излишне осторожным, недостаточно уповая на покровительство Божьего Провидения... Мы ведь священники Иисуса Христа!... Мы рукоположены не для того, чтобы беречь себя, но для того, чтобы - если надо - отдавать свои души за овец Христовых".
Сентябрь - декабрь 1969 г. о. Владислав опять провел в Польше, но думая о своих прихожанах, оставленных в Караганде, он отказался остаться на Рождество на Родине и праздновал его "среди своих".
Декабрь 1972 - апрель 1973 - время третьего, последнего визита в Польшу. Из-за ухудшающегося здоровья о. Владиславу пришлось 2 месяца провести в больнице в Кракове. На этот раз Рождество он провел вместе с родными - первый и последний раз с тех пор, как уехал из Польши. Его опухшие ноги были покрыты ранами, из-за которых он не был в состоянии работать. Тем не менее, он решительно отказался остаться в стране, потому что "больной священник, и даже его гроб будут евангелизировать".
На Пасху о. Владислав возвратился в Караганду. С тех пор Св. Мессы он служил сидя. Состояние здоровья, несмотря на лечение в Кракове, было настолько неважным, что хозяева искали новых опекунов, помоложе. В августе 1974 г. он переехал в дом Терезы Блитц, вдовы с незамужней дочерью. Вскоре он выехал на Украину к своему другу Иосифу Кучинскому, где набирался сил. Когда ему предложили остаться на Подолье, он ответил "Нет. Я хочу быть вместе с моими прихожанами. И раз я уже ничего не в состоянии делать, это единственное, что я могу для них сделать. И если я умру, то умру среди них. И тогда я буду с неба помогать им".
Его состояние все ухудшалось, раны на ногах не заживали. О. Владислав уже не вставал, но все еще служил Мессы. "Я хочу еще послужить вам, хотя не очень-то могу", - говорил он. 25 ноября, совершив последнюю Св. Мессу и приняв из рук своего друга, епископа Александра Хиры, таинство елеопомазания, он был отвезен в больницу.
2 декабря его навестило несколько прихожанок. Прощаясь с ними, о. Владислав попросил розарий, лежащий на его столике. По нему он молился до самого конца. В 5 часов утра 3 декабря, из-за кровотечения из уст и носа наступила смерть.
В похоронах о. Владислава участвовали сотни людей, несколько священников из разных мест СССР. Отца Владислава похоронили на общем кладбище. Позднее его могилу поместили возле церкви св. Иосифа, которая была открыта через три года после его смерти. Там он находится по сей день, окружен заботой и благодарной памятью прихожан.
Камила Юрчик, "Кредо"