№ 18 (367) 28.04.2002

Наш сегодняшний собеседник – о. Эдмунд Каптуркевич, судья-аудитор для Северо-западного региона, преподаватель Санкт-Петербургской семинарии Мария-Царица Апостолов, капеллан польского консульства, священник, который давно трудится в Северной столице.

- Отец Эдмунд, где Вы родились, выросли, как прошли Ваши детские годы, где Вы учились?
- Я родился в Польше, 22 июля 1950 г., в крестьянской семье. Детство, проведенное в деревне, очень сильно повлияло на мою дальнейшую жизнь. Наша семья принадлежала скорее к среднему классу – мы не были богаты, не были и бедны.
- Но это не было колхозом?
- Нет, земля принадлежала нам. Отец даже заключал договор с государством, и то, что выращивалось на нашей земле, покупали государственные предприятия
- А в какой местности Вы родились?
- В Вишнювеке – это Радомское, ныне Мазовецкое воеводство. Как следует из названия, эта местность знаменита своими вишневыми садами - и у нас было 525 гектаров сада, работы хватало... Там я впервые принял причастие, 29 июня 1959 г., в храме св. апп. Петра и Павла, там же учился в начальной школе, потом - четыре года в лицее, с 1964 по 1968 гг. Эту школу основал и выстроил профессор Седляк. Он был одним из основоположников электроники, довольно известный человек. Я еще застал его, правда, всего год – но знал его достаточно хорошо, он был из нашей епархии. А с 1968 г. я учился в семинарии. С 1969 по 1970 г. служил в армии - тогда и семинаристы были военнобязанными. То время было для государства тяжелым, население выступало против коммунистического режима - и, как назло, нас, семинаристов, хотели принудить к тому, чтобы мы с оружием в руках участвовали в подавлении рабочих выступлений. Узнав об этом, мы объявили голодовку. Радиостанция "Свободная Европа" уже через полчаса объявила о наших протестах в эфире - и было решено не бросать войска на разгон манифестантов.
А потом - учеба в семинарии и служение в разных приходах (в те времена работать было нелегко). Церкви была дана возможность построить несколько храмов, но в труднодоступных местах, до которых тяжело добираться из окрестных деревень...
- Как произошла Ваша первая встреча с Церковью в СССР?
- Контакты с Советским Союзом у меня с 1978 г. Я приезжал на Украину, там жила моя двоюродная сестра, которая работала в Киеве. Когда в СССР возник институт президентского правления, мы собрали в Киеве четыре тысячи подписей и послали главе государства открытое письмо. В нем мы желали новому президенту М. С. Горбачеву благодати Божией и... напоминали, что в Киеве, где некогда было шестнадцать храмов, осталось всего два – св. Николая на Красноармейской улице и св. Александра на Крещатике.
- И как отреагировал президент на письмо?
- Нам вернули храмы. В то время уходил Щербицкий, приходил Кравчук, и, желая быть популярным, поспособствовал возвращению храмов. Потом я уехал в Польшу и работал, как обычно, но однажды мне позвонил епископ Гнезно Ежи Домбровский. Он занимался проблемами Католической Церкви на Востоке, и я приехал к нему в 1990 г. После его трагической смерти, в 1991 г., у меня появилась возможность уехать, но я чувствовал, что обязан остаться, воспринимая продолжение своей работы здесь, на Востоке, как исполнение своеобразного завещания монсеньора Домбровского.
- А куда именно он Вас позвал работать?
- После того, как мы добились возвращения храмов в Киеве, моя фамилия стала известной, тогда-то монсеньор Домбровский и обратил на меня внимание. В то время я занимался строительством храма, но мой епископ дал разрешение на мой отъезд. Я приехал в Ленинград как капеллан группы рабочих. В то время о. Тадеуш Пикус был в Москве. Помню, местные журналисты устроили ажиотаж вокруг возвращения городу его исторического наименования - Санкт-Петербург..
Нас было сорок человек, мы встречались в храме Лурдской Божией Матери. Тогда в нем еще служил о. Павилонис. Он был открытым человеком, пережившим очень многое, и, в силу своего возраста (он родился в 1914 г.), уже ничего не боялся... В Петербурге я начал служить как капеллан рабочих. В то время у нас еще не было архиепископа. С 17 марта 1991 г. позволили каждое воскресенье совершать литургию. Я собирал католиков-поляков, совершал мессу, вел катехизацию, работал в консульстве – там дружелюбно относились ко священникам. Именно тогда я основал кружок по изучению Священного Писания, который до сих пор существует, мы собираемся каждое второе воскресенье и читаем Библию, пытаемся что-то понять, прояснить возникающие у нас по прочтении вопросы и т. д. Это как в Польше – Клуб католической интеллигенции. Бывает и так, что собираются до тридцати человек, и у каждого – свои вопросы. Я хотел, прежде всего, дать каждому из них возможность открыться, научить их не бояться задавать вопросы, чтобы что-то понять, узнать правду, ведь главное - это не бояться задавать вопросы, какими бы они ни казались глупыми. Я могу сказать, что это мне удалось – они доверяют мне, а я доверяю им...
- Ваши чтения звучат на польском языке?
- Нет, я читаю по-русски, потому что важно не просто прочитать, а понять. Конечно, порой бывает сложно, но здесь люди более открытые, чем в Польше – им присуще желание понять для того, чтобы знать, безо всякой подоплеки, без каких-либо других интересов, просто понять.
- Вы служили в храме Лурдской Божией Матери, потом появилась Апостольская администратура, начали возрождаться приходы в окрестностях Петербурга... Какие были перемены?
- В то время, когда появилась Апостольская администратура, я с согласия архиепископа Тадеуша Кондрусевича ездил в Лугу договариваться с властями о богослужениях. Мы каждое воскресенье служили литургию в спортивном зале, а в Пушкине – в концертном зале... С появлением архипастыря наша деятельность упорядочилась – до этого я назвал бы ее скорее подпольной, что недопустимо в условиях Церкви.
В этом смысле архиепископ до сих пор последовательно придерживается той же линии: деятельность Церкви корректна, проводится в согласии с конфессиональными традициями и законодательством России, а также – с Каноническим Правом. В семинарии я преподаю Каноническое право и философию права (в 1995 г. я получил степень лиценциата по Каноническому праву). По-прежнему каждое воскресенье и в праздники служу мессу на польском языке в приходе Лурдской Божией Матери. Очень часто бываю у больных, визиты к ним придают мне силы. Люблю работать с семьями, в которых есть больной, помогая его родственникам разделять тяжесть их ноши.
- Вы были настоятелем в Луге – ведь там был приход?
- Да, там был приход, настоятелем был о. Павел Одиньш, как и в Пушкине. Я никогда не был настоятелем, и до сих пор исполняю обязанности капеллана польского консульства, Но, к сожалению, скоро буду вынужден оставить эту должность – ее нельзя занимать более двух сроков подряд.
- Можно ли сравнивать пастырскую работу в Польше и в России? В Польше Вы строили много храмов, было много приходов... Здесь Вы ни разу не были настоятелем, но очень много ездили, окормляли, собирали...
- Зато я был в Мурманске, в Новгороде у епископа Ивана даже служил мессу в православной церкви 26 декабря 1990 г. Я вижу, что в России происходят перемены к лучшему, незаметные на первый взгляд ее жителям. Появились товары в магазинах, но, увы, социальное обеспечение стало хуже – нет денег. Можно ли назвать реформами то, что не ведет к повышению уровня жизни? Открытость по отношению к Западу, отсутствие "железного занавеса", впрочем, кажутся сдвигом в лучшую сторону. Многие начинают пользоваться опытом других стран.
Важно, чтобы человек умел видеть цель, к которой он стремится. Для меня важно, насколько хватает сил, прислушиваться к словам Церкви, епископа – и взращивать новые кадры, священников, которые будут посланы к людям, которые будут любить людей, знать об их потребностях и при этом со всем достоинством отвечать за них, нести им Слово Божие, потому что Бог хочет диалога.
- Отец, а к каким святым Вы чаще всего обращаетесь за помощью в молитве?
- Могу сказать о своем святом покровителе – Эдмунде, епископе Кентерберийском... Второй мой покровитель – св. Стефан Первомученик. А во время миропомазания выбрал в покровители св. Казимира.
14 февраля – день свв. Кирилла и Мефодия. В этот день погиб епископ Ежи Домбровский, которому я, в конечном итоге, обязан пониманием того, что должен быть именно здесь, что я нужен здесь. Я взываю и к их помощи.
- Как Вы думаете, что надо сделать, чтобы было больше призваний ко священству? В наших ли это силах?
- Нужно делать все, что от нас зависит, и отдавать это в руки Божии. Свидетельство, которое дарят священники и семинаристы, есть молитва. Молитесь о призвании - и молитвы ваши да будут услышаны.

Беседовал Йонас Иванаускас