Этого священника, несмотря на его тихий образ жизни, в Москве знают все. Или - почти все, хотя о. Александр наверняка с этим тезисом не согласится. Но мы и не утверждали, что все с ним знакомы. Зато мы уверены, что каждый католик хотя бы раз в жизни держал в руках журнал "Истина и Жизнь" - одно из лучших общехристианских изданий на русском языке.

- Отец Александр, где Вы родились, росли, учились?
- Родился я в Москве 21 февраля 1942 г., вырос в обычной семье, никакой религиозной традиции в ней не было. Нас, детей, было трое, мама занималась, в основном, нашим воспитанием. Знаете, такое "нейтральное положение" в советском обществе - в партии никто из родственников не состоял, но и диссидентства не было. В общем, я рос, как все: ходил в школу, потом учился в университете - Институт восточных языков, изучал индийские языки.
- А почему именно языки народов Индии?
- В школе я занимался английским, вообще, из всех предметов языки были для меня ближе всего. Многие знакомые и родственники, с которыми я так или иначе советовался, считали, что идти на филфак или в иняз с каким-либо европейским языком бессмысленно - конкуренция, многие этим занимались, перспективы неопределенные... А восточные языки еще не настолько были "забиты" специалистами, одна моя родственница к тому моменту окончила МГИМО с японским, что до некоторой степени послужило примером. Я выбрал индийские языки как самые "нейтральные" - арабский или, скажем, вьетнамский, были уж слишком специфичны.

- А в Индии-то удалось побывать?
- Конечно, была годовая практика всем курсом - нам очень повезло.
- Не увлекла ли Вас тогда восточная философия?
- Да нет. Никогда не увлекался ни йогой, ни буддизмом, ни индуистскими верованиями - все это вызывало ассоциации с мистикой, к которой я склонности не испытывал. Кстати, и к религии вообще тогда еще не было интереса.
- Как сложилась Ваша судьба после института?
- Начал работать в сугубо идеологических, "пропагандистских" организациях - Институте международного рабочего движения, на радио, которое вещало для Индии, в издательстве "Прогресс", где занимался проверкой переводов трудов Маркса, Энгельса и Ленина на индийские языки. Индиец переводил с английского текста, а я должен был сверить с русским, найти идеологические ошибки, если таковые имелись. Вот проработал я так два года и сбежал - ощутил, что так жить нельзя!
Это был провиденциальный момент: я почувствовал, что дошел до предела... С моей специальностью не так уж легко было существовать в то время. Единственной "накатанной дорогой" было делать партийную карьеру, а это для меня было просто немыслимо. Наступил некоторый кризис.
- Как в Вашу жизнь вошло христианство?
- Так получилось, что один из моих старых знакомых, которого я на какое-то время потерял из вида, неожиданно "возник" на горизонте, и привел меня в группу, связанную с о. Александром Менем.
- Вы сразу познакомились с о. Александром?
- Нет, с ним я встретился несколько позже. Участники группы собирались раз в неделю, изучали Катехизис, причем, что интересно - американский католический Катехизис. У меня и сейчас есть несколько его изданий. Каждый переводил по главе, по очереди. Меня и пригласили в эту группу под предлогом помощи в переводе. Мне было очень трудно - я понимал смысл, но совершенно не знал христианскую терминологию. В конечном итоге, после года участия в группе, общения, чтения христианской литературы, я пришел к вере. С самого начала, хоть у меня и не было еще ясного осознания веры, я ощущал, что это дело полезно и нужно людям.
- Итак, прошел год, и Вы попросили о крещении?
- Просил я несколько раньше, но таинство, действительно, совершилось через год.
Это было в декабре 1980 года. В Москву приезжал архиепископ Шарль де Прованшер. Долгое время он был архиепископом французского города Экс-ан-Прованс, но к тому моменту уже находился на покое. Как раз в его городе возникла конгрегация малых сестер Иисуса, с которой он был тесно связан, - сестры Шарля де Фуко. Они жили в Москве очень давно, тихо, незаметно, сотрудничали с о. Александром Менем, и через них мне и удалось узнать о приезде архиепископа. Я попросил его о крещении через сестру Клер. Он встретился со мной накануне и долго уговаривал меня креститься в православии, мол, православная страна, считал, что будет очень тяжело.
- Но, ведь, и в то время храм св. Людовика был открыт, католики в нем молились, и никто не отрицал их существования вообще? Неужели там нельзя было креститься, не прибегая к уговорам архиепископа?
- Тогдашний настоятель храма св. Людовика, конечно, мог кого-либо крестить, так сказать, "в официальном порядке", но это должно было быть зафиксировано в приходской книге, и наверняка попало бы в поле зрения "компетентных органов". Был еще и психологический момент: приходишь в храм, где никого не знаешь, никто не знает тебя, и все друг к другу относятся с подозрением, никакого тесного общения, какое было, к примеру, в нашей группе. В итоге, я крестился, прибегнув к помощи архиепископа, причем я убеждал его, что хочу быть католиком. Вопросы, кто будет окормлять меня, куда я буду ходить на богослужения, меня в тот момент не волновали. Я лишь упорно настаивал на том, что хочу быть католиком. На следующий день состоялось таинство: собрались малые сестры Иисуса, вся наша группа, архиепископ крестил меня и преподал таинство миропомазания.
- Но вопрос-то, кто будет окормлять Вас, возник?
- Ну, о нашем "католическом подполье" было много в свое время сказано, по крайней мере, достаточно вспомнить о. Сергея Николенко. Были и другие священники, рукоположенные тайно.
Кстати, через пару лет прокатилась волна "чисток", которые затронули и "католическое подполье", и из группы о. Александра Меня много народа пострадало: были обыски; тех, кто был в партии, само собой, выгнали, у их детей возникли трудности либо в школе, либо при поступлении в вузы.
- А на Вас это отразилось?
- Вызывали пару раз, да что с меня возьмешь, семьи нет, детей - тоже, "зацепить" было не за что. К тому времени я давно уже ходил в храм св. Людовика, не скрывая свою конфессиональную принадлежность.
- И в то время продолжали ходить?
- А как же! Тогда о. Станислав Мажейка служил по вечерам в пятницу, субботу и воскресенье, и я ходил на все вечерние мессы. Но я ни с кем не был по-настоящему знаком. Да и сам настоятель стремился всех сразу после мессы спровадить домой. Напротив храма-то камера тогда была...
- И все-таки, почему Вы крестились не в Православной Церкви?
- Ну знаете, это очень тонкий вопрос. Мне не хочется говорить сейчас о том, что мне не нравилось в Православной Церкви, чтобы ненароком не обидеть наших братьев-православных. Члены нашей группы ходили на воскресные богослужения в православную церковь, я ходил с ними, пытаясь обжиться там. Но - не получилось. К тому времени у меня уже сложились определенные представления о христианстве и не все совпадало с тем, что я видел в Православной Церкви. А потом, это было еще советское время - страх, что Церковь может как-то контролироваться государством.
- Но как вообще пришла в голову мысль о католичестве?
- Вот, приходят на ум воспоминания молодости: чтение книг, почему-то особенно вспоминается "Овод", хотя католический прелат присутствует там скорее как отрицательный персонаж, но почему-то он мне нравился. Меня привлекала атмосфера Западной Церкви, архитектура, интерьеры храмов, литургические облачения, и особенно - фигура Папы, не как конкретной личности, а именно как духовного лидера Вселенской Церкви, стоящего выше национальных различий.
- То есть, поначалу это можно было определить как культурное тяготение?
- Пожалуй, да, но нужно помнить еще и о том, что литературу-то я читал именно католическую, и именно через нее пришел к вере. А книги о. Александра Меня - об общих христианских истинах. За тот год я основательно прочитал католический Катехизис, и у меня не было сомнений, что Католическая Церковь - это и есть Церковь, основанная Самим Христом. Это было как нечто само собой разумеющееся. А спорить по этому поводу с православными я не считаю нужным: у меня есть моя вера и мои убеждения.
- Когда Вы почувствовали призвание?
- Года через полтора-два после крещения. Но поступить в семинарию было невозможно без разрешения уполномоченного совета по делам религии. О. Станислав Мажейка, хоть и с подозрением относился к каждому - такое было время - все же, написал мне что-то вроде рекомендации в семинарию: краткую записку, мол, я - прихожанин и все, ни хороший, ни плохой. И на том спасибо. Но важнее было получить разрешение уполномоченного.
В 1985 году я поехал в Ригу в надежде поступить в семинарию. Разрешения от уполномоченного в Москве я не получил. Оставался единственный путь - переехать в Ригу, потеряв московскую прописку. Я получил через священников латышскую прописку, жил при храме над ризницей и работал: переводил для семинарии книги по богословию с польского. Теперь нужно было дождаться разрешения латышского уполномоченного. Но я прожил там три года, а в семинарию поступить так и не удалось. Каждый год подавал заявления, но... К Москве там вообще относились с подозрением - странно, человек все бросает, даже вожделенную многими московскую прописку и приезжает поступать в семинарию!
- Почему Вы стали именно доминиканцем?
- Вы, наверное, знаете о существовании в России женской доминиканской общины Анны Абрикосовой. Она была основана ею еще в начале века, это был третий орден, регулярный - они жили по уставу, общиной, но ходили на работу, как все. Муж Абрикосовой стал греко-католическим священником. В середине 20-х годов начались аресты, ссылки. Но тем не менее, некоторые сестры выжили, пронесли эту традицию, духовность через все лагеря и ссылки. Одна из них, сестра Екатерина, жила в Москве. Так возник интерес.
За три года, проведенные в Риге, я испробовал все немногочисленные тогда пути, которые могли бы привести меня к священству. Но они оказались закрытыми для меня. Все же оставался еще один - доминиканский. Доминиканские терциарии связали меня с польскими отцами. Мне удалось оформить паспорт и поехать в Краков... А дальше - все, как во сне: новициат, вечные обеты, рукоположение в 1989 г. - все, наконец, свершилось. Из Польши пришлось быстро уехать - болела мама, я мог бы не застать ее в живых...
- В чем специфика доминиканского служения здесь, в России?
- Доминиканцы - орден проповедников, но я понимаю это достаточно широко: издательская деятельность - тоже своего рода проповедь. Сейчас журнал - главная часть моего служения.
- Когда родился этот проект?
- В конце 1989 года. Еще до рукоположения мне хотелось, чтобы был католический журнал. Тогда было очень просто зарегистрировать новое издание, были бы деньги! Но и их Бог послал в том году. Один голландский фонд очень помог нам наладить первые этапы работы. Изначально я мыслил "Истину и Жизнь" как католический журнал. Мы печатали катехетические, исторические, культурные и художественные материалы. К 1995 году журнал, можно сказать, сложился, окончательно оформился. Работали профессионалы. Но мне стало казаться, что, оставаясь в рамках одной конфессии, невозможно рассчитывать на дальнейшую перспективу. К тому же, католических изданий стало довольно много, а "католический рынок" еще довольно узок. Среди авторов было больше православных, чем католиков.
- А пастырское кредо, кредо приходского священника каково?
- Пастырь и священник для меня - разные вещи. Собственно пастырского призвания я в себе не ощущаю. Считаю, что это - не совсем моё. Священник может исполнять разные функции: ну, скажем, он может быть капелланом благотворительной больницы или заниматься преподаванием. В некоторых европейских приходах доминиканцы, к примеру, "специализируются" как исповедники. Вот в этом еще я себя ощущаю, но быть пастырем, попечителем прихода в полном смысле этих слов - думаю, я просто не призван к этому.
- Но как же приход Фатимской Божией Матери, настоятелем которого Вы долгое время являлись?
- Я, честно говоря, надеялся, что будут еще доминиканцы, которые помогут мне. А моё настоящее дело - здесь, в издательстве. О. Анджей Белят помогал, но, видно, его служение в Москве не сложилось.
- А воспитание призваний в собственном приходе?
- Приход - это сильно сказано: месса лишь по воскресеньям, я один. Поначалу была какая-то катехизация, но по многим вопросам приходилось отсылать людей в приход свв. апп. Петра и Павла. У меня не было возможности подготовки к венчаниям, крещениям, другим таинствам. Не было полноценной приходской жизни. Одному-то со всем не справиться, да и, к тому же, здесь, в журнале, все без меня начнет разваливаться, невозможно работать на два фронта. Ждать приезда новых доминиканцев я уже перестал и чувствовал определенное бессилие: с одной стороны, приход все-таки, а с другой - я был не в состоянии выполнить обязанности настоятеля в полной мере. Поэтому я испытал в некотором роде облегчение, когда доминиканский викариат отказался от прихода. Архиепископ решил назначить нового настоятеля и сохранить этот приход как группу людей, у которых сложились определенные отношения между собой, традиции. Все осталось, по сути, как и было - музыкальная специфика, к примеру. Тем лучше - я буду приходить помогать, сослужить отцу Игорю Ковалевскому, иногда заменять его. Своё призвание, повторяю, я вижу именно в "Истине и Жизни".

"СВЕТ ЕВАНГЕЛИЯ", №33(335), 16 сентября 2001 г.

Рекламное объявление

Частные и коммерческие объявления о продаже автомобилей, недвижимости, бытовой техники, одежды и др., предложения работы и услуг. Возможность выбора региона. Более пяти тысяч новых объявлений в день.