Колонка настоятеля православного Христорождественского прихода в Мадриде священника Андрея Кордочкина - предостережение от двойных стандартов. Это очень личный взгляд православного пастыря, осуществляющего свое служение в стране католического большинства. Отец Андрей делится размышлениями, импульс к которым он получил неделю назад, после богослужения в день памяти святителя Тихона.
Сегодня ночью я смотрю в окно
и думаю о том, куда зашли мы?
И от чего мы больше далеки:
от православья или эллинизма?
И. Бродский
Среда. Будничная Литургия. Сегодня читается Евангелие: «Горе вам, что строите гробницы пророкам, которых избили отцы ваши: сим вы свидетельствуете о делах отцов ваших и соглашаетесь с ними, ибо они избили пророков, а вы строите им гробницы. Потому и премудрость Божия сказала: пошлю к ним пророков и Апостолов, и из них одних убьют, а других изгонят, да взыщется от рода сего кровь всех пророков, пролитая от создания мира, от крови Авеля до крови Захарии, убитого между жертвенником и храмом. Ей, говорю вам, взыщется от рода сего» (Лк. 11. 47-51). Удивительным образом, слова рядового чтения по смыслу совпадают с памятью святителя Тихона, чью память мы празднуем. Слова о взыскании крови повторяются, когда на запричастном стихе мы читаем послание святителя к Совету Народных Комиссаров по случаю годовщины Революции.
«Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания давали вы ему и как исполнили эти обещания? Поистине вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф. 7, 9-10) ... великая наша Родина завоевана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на нее дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото ... Отказавшись защищать Родину от внешних врагов, вы, однако, беспрерывно набираете войска. Против кого вы их поведете? Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство. Любовь Христову вы открыто заменили ненавистью и вместо мира искусственно разожгли классовую вражду... Вы обещали свободу. Это ли свобода, когда никто не может высказать открыто свое мнение, без опасения попасть под обвинение в контрреволюции? Где свобода слова и печати? Где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровию мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного обсуждения и обличения заглушен; печать, кроме узкобольшевистской, задушена совершенно ... взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая (Лк. 11, 50), и от меча погибнете сами вы, взявшие меч (Мф. 26, 52)».
Патриарх Тихон был пророком. Пророк не предсказывает будущее; он видит духовный смысл событий, он прозревает судьбы мира. Он никого не боится, он - единственный, кто не боится называть добро - добром, зло - злом. Он напоминает о милости, но не забывает о справедливости.
Из всех посланий святителя то, что мы читаем - наверное, самое яркое. Когда многие спорили о судьбах России, о том, за кем будет победа - за красными и или за белыми, слово святителя было беспощадным. Слушая его грозное слово, нельзя не понять, что коммунизм - не поиск «особого исторического пути» и не орудие промысла Божьего, чтобы защитить страну от «западного растления». Диавол - отец лжи, и революция была обманом, но пути назад уже не было. Последним словам святителя, которые современники воспринимали, скорее всего, как угрозу, суждено было сбыться. Фактически, именно война притормозила массовые репрессии 30-х годов; ценой колоссальных потерь военного времени самоуничтожение государства было прекращено, и страна никогда не возвратилась к 37-му году.
Сейчас государство пересматривает результаты ленинско-сталинской политики по отношению к Церкви; Государственная Дума принимает закон «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения». По словам Святейшего Патриарха, «Совершенно кощунственно звучат сегодня призывы некоторых, кто называет себя интеллигентами, не отдавать Церкви то, что было захвачено кровью и безумством человеческим, с попранием всех законов и прав, с попранием всякого человеческого достоинства и свободы ... Не может быть справедливого общества, основанного на попрании справедливости».
Казалось бы, все это очевидно. Тем более странным было читать на сайте Калининградской епархии ответ на заявление католического архиепископа Паоло Пецци о передаче бывшего храма Святого Семейства, в котором находилась областная филармония, Православной Церкви. Речь не о том, насколько справедливо это решение как таковое - в конечном счете, это было решение власти светской, а не церковной. Речь о том какую позицию заняли мы, о том что и как мы говорим.
Да, «за последние 60 лет по хорошо известным причинам национальный и религиозный состав Калининградского региона полностью изменился». Но и в СССР выросло новое поколение, которым планетарии, кинотеатры и крематории, которые устраивались в храмах, были нужны больше, чем сами храмы. Тем не менее, здравомыслящему человеку не придет в голову предлагать Церкви строить новый крематорий или планетарий, как дань за возвращение храмового здания. Не является ли циничным предложение католикам строить новую филармонию, чтобы ставить вопрос о возвращении храма, который им же принадлежал? Не является ли, мягко говоря, натяжкой - приравнивать желание совершать католические богослужения в католическом храме к «оспариванию законности результатов Второй мировой войны»? Не отождествляются ли российские католики имплицитно с теми, кто был в этой войне побежден?
«Уже принято решение о заключении договора с филармонией о продолжении ее функционирования в данном здании», заявляет пресс-служба. Пока я недоумевал о смысле этих слов, в интернете появилось новое заявление: «После подписания договоров о получении в собственность Калининградская епархия сразу же передала эти объекты в безвозмездное пользование учреждениям культуры и образования, расположенным в указанных объектах, на весь период существования этих учреждений или их правопреемников». Оказывается, храм как таковой был нам и не нужен; главное - чтобы он не достался самим католикам. «Так не доставайся же ты никому» (с).
Наша беда не только в том, что нам не нужны храмы в той мере, в какой они были нужны нашим предкам до революции. Все гораздо хуже; советские времена ушли, но у советского поколения (в том числе и у церковного), во многом, сбиты настройки добра и зла. Это даже не двойные стандарты, это самая примитивная нравственная установка. Все, что в мою пользу - хорошо, а что не в мою - плохо. С подобной установкой, о каких «нравственных ценностях» мы намереваемся свидетельствовать вместе с католиками? Что выберем мы - следование «готтентотской этике», или золотому правилу: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки» (Лк.6:31)? Как бы мы отнеслись к тому, что здание, построенное как православный храм, передавалоcь бы, вне зависимости от исторического контекста, кому-то еще, безо всяких консультаций с Православной Церковью?
Подумал ли кто-нибудь о том, что за торжествующие ноты, возможно, придется платить маленьким и бедным православным общинам в Западной Европе, которые в своих нуждах целиком зависят от католических епархий, по-братски предоставляющих нам церкви и приходские помещения? В прошлое воскресенье мы совершали Божественную Литургию в вестготском храме VII века; нас благодарили за то, что в стенах храма было совершено такое богатое и глубокое богослужение, как Литургия свт. Иоанна Златоуста. Верно, что «нам легче найти взаимопонимание с католиками за рубежом, чем со своими соотечественниками», но не потому ли, что на западно-европейских приходах наши отношения с католиками сводятся, во многом, к тому, чтобы с благодарностью принимать в пользование храмы; я не слышал о том, чтобы в России православные братья предоставили католической общине даже угол.
Путь от готтентота-язычника к христианину неблизок; стоит ли удивляться тому, как мало любви и почитания новомученикам воздается сегодня? Сравните количество тех, кто молится у раки мощей святителя Тихона в Донском монастыре, с очередью в Покровский. Читать исторические документы, письма новомучеников, вглядываться в их фотографии, учиться их честности, великодушию и благородству - лучше, чем делать хорошую мину при плохой игре. Или же и о нас обронит горькое слово святитель Тихон: «Русский человек вообще умеет умирать, а жить и действовать он не умеет».
Интернет-издание "Татьянин день"