Идея эта, в общем, не нова. Потребность каким-то образом примирить свое католичество со своей же русскостью естественна и типична для многих католиков России, не имеющих соответствующих национальных корней и не воспитанных в католичестве с детства. В "СЕ" даже была на эту тему некая дискуссия, впрочем, вялотекущая и не слишком далеко ушедшая.
Общине русских католиков - Бог, как говорится, в помощь; мне же показалось, что описанная выше ситуация достаточно симптоматична и заслуживает некоторых обобщений. Как всякие обобщения, они довольно схематичны, однако, не описывая реальной картины "в красках", могут дать представление о ее общих очертаниях.
Суть проблемы можно кратко сформулировать так: перед обратившимися в католичество русскими людьми стоит задача интеграции в Церковь. С другой стороны, задача интеграции в русскую культуру стоит перед людьми, приезжающими из-за рубежа работать с ними. И тем, и другим, судя по всему, представляется необходимым для этого, или, по крейней мере, нелишним, наличие некоей специфически религиозной культурной среды.
Итак, предпринимаются попытки поиска этой самой среды. Которой нет, добавит проницательный читатель, и будет совершенно прав. Ответственность за ее исчезновение обычно возлагается на тоталитарный режим, что, скорее всего, справедливо, хотя и неизвестно, что могло с ней случиться при ином, менее катастрофичном повороте истории. Так или иначе, что-то такое представляется необходимым для "усвоения" христианства как самим русским католикам, преимущественно выросшим в среде светской (какой же еще?) интеллигенции, так и католикам, выросшим в странах, где христианство, напротив, тесно переплелось с национальной культурой.
Уход в чужое
Перед русским католиком в связи с этим лежит два пути. Первый - усвоить католичество в его определенной национальной разновидности. Собственно, как иначе, представить трудно - своей-то нет... Многие из русских католиков старшего поколения и стали-то ими в соседних Литве, Польше, Латвии. То ли в силу природной восприимчивости, то ли потому, что все европейские культуры, в общем, похожи, происходит это, как правило, легко. Не так мало русских католиков прошло через период "влюбленности" в ту или иную национальную духовную традицию. По бесхитростному свидетельству некоторых иностранцев, самоотверженные попытки русских "подражать католикам" трогательны и умилительны. По моим собственным наблюдениям, у большинства это быстро проходит - вместе с желанием изучить тот или иной "ензык нашей вяры". Чем дальше, тем яснее человек понимает, что несмотря на все старания, полная ассимиляция для него невозможна.
Уход в прошлое
Альтернатива, как часто бывает, по существу не отличается от первого варианта, хотя и выглядит его полной противоположностью. Обычно это называется "возвращение к корням", а именно старинной православной культуре со всеми ее атрибутами. Начинается изучение иконописи, житий русских святых, кто может, отращивает бороду, а через какое-то время на горизонте появляется восточный обряд со всеми его красотами.
Идея "возвращения к корням" привлекательна как для русских католиков, так и для иностранцев, ибо позволяет питать иллюзии, что это-то и есть та питательная религиозная среда для русских католиков, живая и современная, родная и близкая им. Но так ли это?
Общим местом большинства дискуссий на эту тему стало утверждение, что православная духовная культура - это культурная основа российского общества. Но если приглядеться к ситуации повнимательнее, то можно увидеть здесь подмену действительного желаемым. На самом деле эта составляющая русской культуры давно стала маргинальной, а духовная традиция, когда-то существовавшая, прервана (наверное, к сожалению) и не получила естественного развития. Попытка приобщиться к ней заслуживает всяческой похвалы, но усвоить ее современному русскому, мне кажется, не менее трудно, чем стать поляком, немцем или итальянцем.
Отказ от настоящего
Все это происходит на фоне более или менее сознательного отторжения и неприятия как россиянами, так и иностранцами советской или постсоветской культурной среды (термины взаимозаменяемы, что неудивительно, поскольку из всех возможных их значений в процессе употребления выжила лишь присутствующая в обоих отрицательная коннотация). Она отождествляется со всеми остальными нехорошими и даже очень плохими советскими и постсоветскими вещами (отсталой экономикой, несвободой совести и научным атеизмом). Русские католики, являющиеся, чего там греха таить, продуктами этой культуры, начинают как-то ее смущаться, а некоторые зарабатывают комплекс неполноценности (плюс к боязни "несоответствия", обычной для неофита). Это своего рода семейный позор, "скелет в шкафу", о существовании которого и упоминать-то неприлично. Другая тенденция - относить присущие людям несовершенства исключительно на счет мрачного советского прошлого. Появляется отношение к нынешнему россиянину как к духовно и нравственно ущербному "homo sovieticus" - просто в силу того, что он имел удовольствие родиться на территории бывшего СССР, - которого нужно изо всех сил дотягивать до некоторого стандарта человеческой полноценности.
Аналогия
Ситуация современных русских католиков несколько похожа на ситуацию обращенных язычников, описанную в Деяниях Апостолов. Там "некоторые из иудействующих" полагали, что язычникам следует обрезаться и соблюдать закон Моисеев, иными словами, вместе с верой воспринять иудейскую культурную традицию. "По долгом рассуждении" апостолы Петр и Иаков авторитетно заметили, что нехорошо возлагать на людей бремени "более необходимого". Необходимым же для уверовавших сочли воздержание от идоложертвенного и блуда, а также соблюдение золотого правила нравственности - не делать другим того, чего не желаешь себе.
Вполне вероятно, что обратившиеся язычники смутно чувствовали, что неплохо бы обрезаться и быть "как люди", как иудеи, из среды которых, в конце концов, вышел и сам Христос... Деяния говорят нам, что и в апостольское время люди были склонны отождествлять христианство с определенной культурной традицией. И я не думаю, что тогдашняя языческая действительность (как ее видели апостолы) в большей степени благоприятствовала Благой вести, чем современная российская (или, если угодно, советская). Тем не менее именно на этой почве выросла христианская Европа, именно языческий греко-римский мир создал то, что мы теперь называем христианской культурой.
Апостолам лишь "по долгом рассуждении" удалось избежать соблазна, свойственного и возрождению христианства в современной России. Им так же, как и нам, легко было вместе с водой выплеснуть ребенка, но, к счастью для язычников, они смогли остаться тем, кем были. Стилизация "под иудеев" сделала бы их культурно чуждыми миру, из которого они вышли, и следовательно, бесплодными, неспособными его изменить.
А из какого мира вышли мы, русские католики? Что, собственно, мы собой представляем? Ответ на этот вопрос можно дать, изучив ту единственную живую культурную традицию, которой мы располагаем. Если отвлечься от ярлыков типа "советская", "постсоветская", то это городская, достаточно эклектичная, вполне светская культура интеллигенции и среднего класса... Множить определения не будем, поскольку без объективного анализа всех культурообразующих факторов они лишь способны добавить к старым заблуждениям новые. В общем, культура наша не лучше и не хуже любой другой, а основное, и возможно, единственное ее достоинство - это отсутствие всяких претензий на религиозность. Почему достоинство? Да потому, что так гораздо труднее подменить проповедь Евангелия национально-религиозной традицией, важное - второстепенным. Во-вторых, это требует от человека постоянного и все более глубокого осознания сущности христианства и себя в нем.
Я это все не тому, что религиозной культуры не должно быть у нас вовсе, дескать, померла так померла. Но чтобы стать органичной для человека, она должна коррелировать с естественной средой его обитания. Последняя может нам по каким-то причинам нравиться или не нравиться - но, право слово, в попытках "отрясти ее прах с наших ног" чудится мне не отзвук слов Христа, а тяжелая поступь всех в мире революций - в том числе и культурных.
Вообще, лучшая культурная среда для укоренения в христианстве - это та, в которой мы живем. И изучать в первую голову нужно ее, не смущаясь ее безрелигиозностью и бездуховностью. Потому что никак иначе не познать нам себя и того мира, которому, вроде как , надо благовествовать. Он, я уверена, не менее проницаем для Благой вести, чем любой другой.
Татьяна Томаева
"СВЕТ ЕВАНГЕЛИЯ", №6(157), 8 февраля 1998 г.