Иной раз спрошу его полушутя:
- Ну что, брат Виктор: скоро нас всех совсем прикроют как иностранную секту?
- Да, думаю, со дня на день, - ответит он почти на полном серьёзе. - Было бы желание, статья всегда найдется.
Мы с ним не сходимся в прогнозах: я - оптимист, он - не то, чтобы пессимист, но потревожнее меня будет. А я в своем оптимизме упорствую, хотя по мере знакомства с некоторыми текстами его заметно убавляется.
Например, рождественское поздравление одного из священников итальянского происхождения, где говорится, что "самая великая радость в жизни человека - это ощущать Иисуса Христа, живого и трепещущего, в теле своего мышления и своего сердца". В тексте Христос почему-то не просто живой, но и трепещущий... (От страха что ли? Кто же Его так напугал?) И ощущать Его надо в теле мышления и в теле сердца (во дает!), потому что только так можно обрести самую великую радость в жизни...
Я представил себе, что может подумать вполне просвещенный русский православный, когда прочтет этот текст. Перед его взором предстает полный джентльменский набор: итальянец (стало быть, перед нами явление "иностранное") проповедует о Христе что-то несуразное (стало быть, "секта", а с учетом предыдущего - "иностранная"), проповедует под прикрытием благотворительной деятельности (стало быть, приманка, а это как называется? - "прозелитизм"!). Одно меня утешило - что распространялось это послание среди католиков: есть слабая надежда, что до других оно не дошло.
Совсем было успокоившись, я пошел в московский храм св. Людовика. Но едва успел я ступить в его ограду, как понял, что угроза куда реальнее, чем казалось мне прежде. У самого входа в храм - в католический храм в самом центре Москвы, являющийся на настоящий момент кафедральным собором нашей Апостольской Администратуры, - висело объявление с расписаниями служб прихода свв. Петра и Павла, аккуратно набранное на компьютере по-русски и распечатанное очень крупным шрифтом. Объявление гласило: "В Литургии этой недели будем вспоминать:" (далее следовали святцы на текущую неделю).
Я опять представил себе недоумения и вопросы, возникающие в голове у более или менее грамотного православного, который, проходя мимо католического храма, видит эту фразу.
Ясно, что писал нерусский (потому что русский такого написать не мог). Значит, иностранец: неуклюже перевел с какого-то своего языка. Получается, что среди прихожан храма нет ни одного русского: иначе было бы кому перевести или хотя бы отредактировать. А если вообще ни один русский к ним не ходит, то зачем им это объявление по-русски? Ну писали бы на своих родных языках для ходящих сюда на Мессу нацменьшинств и гастарбайтеров, а нас-то чего заманивать? Ясное дело: нашему народу проповедуется чуждая ему конфессия, и т.п. (нужное подчеркнуть).
Но мы-то с вами знаем, что это не так. Мы-то с вами знаем, что среди прихожан московских католических храмов немалое число русских, знающих свой родной язык, любящих его и умеющих им грамотно пользоваться. Среди них десятки людей, имеющих высшее гуманитарное образование, некоторые даже удостоены ученых степеней; в большинстве своем они вполне разбираются в церковной тематике и способны правильно использовать соответствующую русскую лексику. (Полагаю, что в окрестностях новосибирского отделения |Каритаса| таких людей тоже нетрудно найти.) Если по скромности своей они не предлагают своей помощи, то почему бы об этой помощи их по-братски не попросить. Вряд ли они откажутся отредактировать или даже переписать наново какой-то текст.
У меня со скромностью дела обстоят плохо. И хотя мне уже давно следует ограничить себя в количестве переводимых и редактируемых текстов (иначе это неминуемо отражается на их качестве), я всё же готов давать безвозмездные консультации касательно храмовых объявлений, официальных поздравлений и иных коротких текстов, рассчитанных на особую публичность.
Надеюсь, что мой почин будет подхвачен.
Петр Сахаров
"СВЕТ ЕВАНГЕЛИЯ", № 3 (154), 18 января 1998 г.