- Отец Антоний, расскажите, пожалуйста, о Ваших родителях.
- Они были высланы в Казахстан в 1936 году. Людей вывезли в степь, выгрузили в 20 километрах от ближайшей станции и сказали: вот здесь вы будете жить...
Надо сказать, что это был второй этап. А первый этап почти весь погиб на юге Казахстана, на строительстве железной дороги. Ссыльным второго этапа разрешали брать с собой имущество и даже домашний скот. Для семьи выделяли вагон - что хочешь, то и грузи. Даже коров брали с собой, доили их по дороге, на полустанках косили траву, кормили.
Ехали месяца три, прибыли уже поздней осенью и - что оставалось делать - вкапывались в землю, строили землянки, обкладывали их дерном. В первую зиму в каждой такой норе жили по две-три семьи.
- Ваша семья была религиозной?
- Да. Я не могу сказать, что помню свою первую молитву, первые слова о Боге, которые услышал. У нас отец всегда первый вставал на молитву. Каждое утро мы видели, что он молится.
На комоде сделали небольшой алтарик. По воскресеньям отец вставал на колени, а когда уже болел и не мог, просто садился в кресло, а мы собирались вокруг него. И пока не споем малые часы (по-польски - "годзинки"), не выходим из дому.
В мае и июне каждый день в шесть часов вечера обязательно, чем бы я ни занимался - должен быть дома. В мае читали литанию Пресвятой Деве Марии, в июне - литанию Пресвятому Сердцу Иисуса.
Священника не было, храма - тоже, поэтому собирались в домах и молились вместе. В воскресенье это продолжалось почти целый день. В основном участвовали женщины старшего возраста и маленькие дети, дети постарше убегали в свои компании.
- Где Вы работали после школы?
- Сначала в колхозе. Окончил училище, работал на тракторе, на комбайне, потом очень длинными и запутанными путями получил паспорт. Паспорт - это уже была свобода, и я уехал в районный центр.
В армии служил в Туркмении, в Кушке - самой южной точке Советского Союза. В 1968 году вернулся домой.
А сестра в 1962 году уехала в Белоруссию и стала монахиней. Она помогла родителям вместе с нами переехать в Белоруссию. Я окончил железнодорожное училище, работал помощником машиниста, потом машинистом. Нормально работал, но уже стал всерьез задумываться о призвании.
- Сколько Вам тогда было лет?
- Двадцать три. Местный настоятель, о. Станислав Роговский, понемногу готовил меня к семинарии.
Думаю, что уже в Казахстане у меня это призвание было, но я не мог в себе разобраться, почувствовать. Абсолютно не мог понять, что это такое. Это вызвало много внутренних переживаний и даже страданий.
А причину я понял только в Барановичах, когда ясно и четко определилось мое призвание. Пытаясь реализовать призвание, я в течение трех лет готовился под руководством прелата Пинской епархии Вацлава Пентковского, а когда это стало невозможным (по известным причинам), я нашел возможность реализовать его в подпольной семинарии в Каунасе. Был рукоположен во священника в Польше, потому что в СССР сделать это было очень трудно. Об этом я уже подробно рассказывал в интервью журналу "Истина и Жизнь" (№12/1994).
Первым моим приходом стал приход в Барановичах. Это - как первая любовь, там навсегда осталась частица моего сердца...
- Отец, чем отличался российский период Вашего служения от белорусского?
- В Москве я не прочувствовал до конца той огромной ответственности верующих за судьбу Церкви, за жизнь прихода, за своего священника. Это - не обвинение и не упрек, это вполне объяснимо, поскольку и по структуре приходы разные, и традиция в Москве была прервана на длительный период. Эту традицию нужно восстанавливать, нужно вернуть людям чувство ответственности за свою Церковь.
- Какой Вам видится дальнейшая судьба Католической Церкви в России?
- Католическая Церковь здесь была на протяжении веков, и она будет. Другое дело, что католикам в России никогда не было легко. С 1972 года я приезжал в Москву, встречался на квартирах с разными людьми - православными, католиками, протестантами. Их объединяла открытость ко Вселенской Церкви, они хотели, чтобы в обществе проповедовались, несмотря на все препятствия, евангельские ценности, поскольку каждый человек, сознательно или неосознанно, ищет ответы на фундаментальные вопросы бытия, а на эти вопросы невозможно ответить без Бога. Кажется, св. Августин писал о том, что душа человеческая - по природе христианка. О том, что душа человеческая ищет истину, пока не успокоится в христианстве. Этих ищущих душ в России - миллионы, и им нужно дать правильный ответ.
Ответ вовсе не обязательно должен прозвучать из уст Католической Церкви - пусть он будет православным. Но пусть он будет.
Все годы служения в Москве я считал, что нужна совместная христианская пастырская программа. Если не дать людям Бога, они бросятся в объятия сатаны. И это, мне кажется, серьезный вызов для христианства вообще. Если у нас сохраняются догматические разногласия - давайте выступать с христианским свидетельством в тех рамках, которые нас объединяют.
Я никогда не считал, что Католическая Церковь в России может стать доминирующей. Один из русских католиков признался мне как-то, что св. Серафим Саровский ему все-таки ближе, чем св. Франциск Ассизский.
Вспомните, сколько людей пришло в Церковь после паломничества молодежи в Ченстохову, на встречу со Святым Отцом. Ведь к католикам пришла мизерная часть, большая часть паломников пришла в Православную Церковь. И ради этого стоит служить.
- Отец Антоний, как Вам служится на новом месте - в Санкт-Петербурге, в семинарии?
- Я здесь всего несколько недель. И, кажется, как ректор нахожу поддержку среди профессоров и воспитателей. Надеюсь, и среди семинаристов тоже. Они уже однажды подшутили над новым ректором: встретили меня цветами. Раньше, когда я был "приезжающим профессором", цветы мне дарили лишь перед отъездом в Москву. Поэтому, естественно, я спросил: не намек ли этот букет на Московский вокзал? Посмеялись вместе, уверяют, что нет. Посмотрим.
Что же касается учебно-воспитательного процесса, то я намерен придерживаться критериев, установленных Церковью, поскольку выпускники семинарии призваны стать достойными свидетелями Евангелия. Я благодарен прежнему ректору, монсеньору Бернардо Антонини, за его огромный вклад в становление семинарии и стремление вывести ее на европейский уровень, за братские отношения с Санкт-Петербургскими православными духовными школами и профессорами и за личный пример следования призванию Господа. Дон Бернардо на Красноармейской улице вспоминают добрым словом и семинаристы, и префекты, и профессора.
Я учился в семинарии подпольной, совсем в других условиях: у нас не было ни префекта, ни духовного отца, воспитывала совесть. Однако дисциплина была на высоком уровне, потому что каждый тогда еще острее осознавал свое призвание и хотел его реализовать.
- Традиционный вопрос: кто Ваш любимый святой?
- Мои покровители - св. Антоний Падуанский (будучи беременной, мама молилась предстательством св. Антония и дала обет назвать меня в честь него) и св. Тереза Младенца Иисуса. О ней я впервые услышал еще в Казахстане. О. Буковинский именно под влиянием Терезы Малой оставил юридическую карьеру и пошел в семинарию. Когда я об этом узнал, то заинтересовался ее биографией.
Предстательством св. Терезы я молюсь каждый день. Будучи несколько лет назад во Франции, я не смог посетить Лизьё, чтобы помолиться у ее мощей. Но случилось чудо - ко мне и к тысячам российских католиков св. Тереза прибыла сама...
- Несколько лет назад Вы получили степень лиценциата богословия в Люблинском университете. Планируете ли продолжить образование?
- Да, я уже заканчиваю работу над докторской диссертацией. Экзамены почти все сданы, осталось только дописать исследование.
- Какова его тема?
- "Рождественские обычаи Полесья" - это захватывающая тема, очень интересная область литургики, которой я занимаюсь. В рамках этого исследования проведено около 300 интервью (в каждой анкете - по 200 вопросов), сейчас я этот материал обрабатываю.
Вопросы задавал Виктор Хруль
СВЕТ ЕВАНГЕЛИЯ№ 6 (252), 6 февраля 2000 г